Название: Слово - серебро, молчание - зол
Автор: БК-тем
Бета: Estimada, Fekolka
Размер: мини, 3811 слова
Пейринг/Персонажи: Декан НУ, журналисты
Категория: джен
Жанр: юмор
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: пост "Правда"
Краткое содержание: Что-то неладное приключилось в редакции самой ненадежной газеты Анк-Морпорка. Но причем здесь магия, и что здесь делают все эти гномы?
Размещение: скажите автору)))
Вначале было слово.
Возможны споры о том, какое именно это было слово и даже одно ли слово это было. Тем не менее, идею в целом одобряют и поддерживают большинство религий, отыскавших себе место на Диске… Возможно, такая зацикленность на словах объясняется глубокой уверенностью разнообразных проповедников в том, что слышащие их люди испытывают прямо таки физиологическую потребность научиться чему-то ценному. (Поэтому всевозможные жрецы очень ценят письменность. Ведь написание, а значит физическое воплощение слов, заставляет их казаться весомее, значимее, чем они были. Дарит словам вечность. А жрецы очень уважают вечность. На самом же деле большинство слушающих проповеди и ритуальные песнопения хотят иметь чуть больше средств к существованию. С точки зрения физиологических потребностей это гораздо логичнее.)
И всё же на Диске есть другие люди, в полной мере осознающие значимость слов. А так же важность правильного с ними обращения. Можно сказать, что некоторых людей слова обеспечивают средствами и даже властью. И многие из этих некоторых — журналисты. Хотя, конечно, не все. Иначе всё было бы слишком просто…
Кстати, настоящих беспристрастных журналистов Плоского Мира волнует не то, выяснят ли жрецы в своих молитвах и спорах, какое же слово было первым, а то, как им правильно записать Первое Слово, когда этот день наступит. Возможно, придется заказывать особый шрифт или даже сдвигать на другую страницу прогноз погоды. Да еще и надеяться, что никто из богов не обидится на то, что его не указали... или указали, но сделали опечатку в полном имени… Работа со словами — опасное и сложное занятие.
Покосившееся, подозрительно выглядящее здание, расположившееся напротив редакции самой уважаемой и авторитетной у некоторых горожан газеты «Правда», могло бы послужить новым эталоном для всех покосившихся и подозрительных домов в Анк-Морпорке. А это о чем-нибудь да говорило.
Вывеска «Анк-Морпорк Инфо» с печальным скрипом покачивалась на оставшемся креплении. Второе исчезло без следа. Как, впрочем, исчезли и часть крыши, входная дверь, тяжелые ворота, ведущие в цех, и отпечатный станок, ранее в этом цехе стоявший. При тщательном осмотре могло показаться, что редакция подверглась набегу шайки нелицензированных воров, страдающих тяжелым психическим расстройством.
На фоне этого совершенно очевидного преступления курили два необычно спокойных стражника. Казалось, что всё их внимание было сосредоточено на качестве табака — или отсутствии этого самого качества — и полосатой желтой веревке. Веревка перекрывала все подходы к редакции, и подлезть или перепрыгнуть поближе к месту преступления было совершенно невозможно. Конечно, само заграждение не было проблемой. Толпу останавливал авторитет стражи, а возможно и то, что один из стражников был почти трехметровым троллем.
Уильям да Словв стоял на крыльце редакции «Правды», то есть ровно в пяти шагах от заграждения, и напряженно думал. С одной стороны, он прилагал все усилия, чтобы их газета оставалась объективным и точным вестником, доносящим до заинтересованных граждан факты и только факты. «Правда» старалась не иметь дела со скандальной «Инфо» и всем, что хоть как-то ассоциировалось с её названием. С другой стороны, что-то — а именно, Событие — произошло с редакцией второй по старшинству газеты города. Они с Сахариссой должны были проявить интерес хотя бы из солидарности. К тому же Событие — чем бы оно ни было — произошло буквально у них на пороге. Игнорировать подобное значило бы заработать прямое обвинение в близорукости и подорвать свой авторитет.
Опять же в собравшейся толпе больше половины зевак были гномами. А это, само по себе, делало происходящее с «Анк-Морпорк Инфо» серьезным и совершенно реальным фактом. Сложно представить себе что-то более серьезное и реальное, чем толпа гномов, не зависимо от причины их сборища.
С третьей стороны… с третьей стороны, в редакцию заходил сам капитан Моркоу, после чего стража будто бы потеряла к делу всякий интерес. А капитан Моркоу никогда не игнорировал реальные факты…
Было еще кое-что, окончательно сбивающее журналиста и редактора с толку — несколько минут назад главный редактор «Инфо» чуть ли не на руках притащил в оцепленную редакцию волшебника. Не Ринсвинда, которого и поднять было несложно, и встретить можно было где угодно, а настоящего волшебника не менее полтонны весом и в дорогой мантии. Но даже дилетанты из «Инфо» не стали бы связываться с настоящей магией — это было бы безумием.
Уильям закрыл так и не понадобившийся блокнот и внимательно огляделся. Со своего места на крыльце он мог видеть нарядную, хоть и непрактичную шляпку осаждающей стражников Сахариссы, лысину корреспондента «Слухов и сплетен» и шлем одного из журналистов листовки «Золото!». Чуть дальше виднелись другие знакомые головы. Только работников самой «Инфо» не было видно.
С самого утра ни один сотрудник не покинул дрожащее и разваливающееся здание — разве что группка из двадцати — тридцати одинаково одетых гномов, вопя и ругаясь, высыпала на улицу, но вскоре была загнана обратно стражниками. А ведь в «Инфо» работало едва ли не втрое больше народу, чем в «Правде»! Чем были заняты все эти люди? Как-то не верилось де Словву, что разросшийся штат оккультной газетенки, вся эта огромная, одержимая ненормальными идеями толпа, сидела и переписывала вечерний номера вручную, чтобы не сорвать публикацию…
Если снаружи редакция выглядела плачевно, то вид внутренних помещений заставил бы людей с минимальным инстинктом самосохранения броситься прочь в тот самый момент, когда мозг расшифровал первую полученную глазами картинку. Дело было не только в ощущении того, что зданию не хватает нескольких балок, поддерживающих второй этаж (просто избавленный от горгулий чердак, носивший название этажа исключительно из-за цены, которую за него заломили владельцы помещения). И не в натащенном с городских улиц мусоре, или в обломках мебели… По настоящему пугал настрой собравшихся под самой крышей людей.
— Сжечь! — орала толпа.
Путем нехитрых логических построений можно было определить в ней всех корреспондентов, редакторов и даже счетоводов «Анк-Морпорк Инфо», потому что кто еще мог собраться на самом верху скрипящего, оцепленного стражей здания и гневно потрясать тяжелыми блокнотами со свинцовыми углами. Наблюдатель, не лишенный дедуктивных способностей, мог бы сделать тот же самый вывод, просто присмотревшись к побряцывающим при каждом движении оккультными символами, которыми многие собравшиеся были увешаны, как страждественские ели — игрушками. В любое другое время эти люди показались бы нелепыми и смешными, но не сейчас. По крайней мере, декану Незримого Университета, оказавшемуся почти в самом центре их внимания, было не до смеха. Вместе с даром перекраивать само мироздание каждый волшебник зарабатывает себе солидный кусок псевдогенетической памяти об орущих и размахивающих чем попало толпах. И кострах. А толпа орала и размахивала. Но, в основном, именно орала.
— Сжечь! Утопить в Анке! Сбросить с Башни Искусств! Накормить пирогами Достабля!
— Отправить брать интервью у патриция! — пропищал кто-то из задних рядов.
Вопли прекратились. Столпившиеся в рабочем зале редакции люди разом вздрогнули (порожденный этим судорожным движением звон амулетов, заставил пару голубей взлететь с крыши и уронил полдюжины черепичных пластин) и разом принялись озираться, выискивая взглядом притаившегося поблизости шпиона лорда Ветинари. Шпион патриция тоже сглотнул и оглянулся, что позволило ему смешаться с толпой. Потом он подал знак Дежурному Очевидному Наблюдателю, висящему за окном. Человек в черном плаще и шляпе, тень от полей которой закрывала половину лица, громко заскрипел грифелем по бумаге пугающе маленького рабочего блокнота. (Записная книжка была настолько крошечной, и настолько черной, что сразу становилось очевидным — в неё записываются только самые важные вещи. Те, от которых зависит проведете ли вы остаток жизни в яме со скорпионами.) Ощутив привычное внимание властей, журналисты мигом успокоились.
Декан Незримого Университета переступил с ноги на ногу, от чего пол под ним жалобно заскрипел. Только неоспоримый авторитет и энергичный натиск Аркканцлера заставил этого очень весомого члена магической элиты покинуть стены Университета. Да еще и подняться на второй этаж какого-то ветхого домика.
Волшебник нервно улыбнулся толпе и покосился в ближайший угол. Стены его были так густо покрыты свежими надписями, что казались скорее чернильными и меловыми, чем каменными. Сами тексты этих надписей потребовали бы пересмотра смысла слова «неприлично», если бы кому-то удалось продраться через ужасный и безграмотный — даже по меркам Анк-Морпорка — почерк. Угол этот, на манер импровизированной баррикады, отгораживал перевернутый набок тяжелый стол, покрытый свежими подпалинами.
Двое студентов в остроконечных шляпах при виде облаченной в парчу и позолоту фигуры декана высунулись из-за стола. Студенты были тощими, а шляпы большими, от чего картина напоминала рост грибов после дождя. Очень бледных грибов, которые люди совсем не рады видеть — ноющих моровых поганок или грибов-попрошаек, которые изводили целые деревни просьбами одолжить пару пенсов до ближайшего дождя и трески… Рядом со студентами покачивался и подвывал от ужаса еще один тощий тип, отличающийся только отсутствием шляпы и связанными перед грудью руками.
Из-под пола раздался хлопок, звук падения и громкий крик:
— Выпили! Всё выпили! Я отказываюсь работать в таких условиях!
Ему ответил слаженный хор гнусавых голосов:
— Ой, да ладно тебе, это было не пиво, а ослиная моча!
От резонанса, порожденного хоровым ответом, задрожали стены и задребезжали ни разу не мытые стекла в окнах. И амулеты на руках и шеях журналистов. В особенности именно они. Хотя задрожать люди могли и сами — от страха. Дежурный Очевидный Наблюдатель покачнулся на своей веревке, но каким-то чудом сумел удержаться от комичного размахивания руками. Очевидными Наблюдателями патриция становились только люди, способные в любой ситуации одним своим видом внушать окружающим священный трепет и легкую паранойю.
— Э… Так что же вас беспокоит, господа? — растеряно поинтересовался волшебник.
Всего час назад он чинно и вдохновенно отдавал должное восьми сортам сыра и оливкам. А потом в Очень Малую Полуденную Гостиную ворвался Аркканцлер, на орбите которого метался рыдающий и заламывающий руки человек. Чудакулли увидел подчиненного, пересек комнату и хлопнул декана огромной лапищей по плечу. Прокричав что-то о гордости настоящих чародеев и его долге, как наставника, немедленно со всем разобраться, Чудакулли бросил пошатывающегося волшебника на растерзание главному редактору. (И, на ходу раскладывая арбалет, умчался лишать жизни случайно залетевшего во двор Университета селезня. Что подделать, таков был Аркканцлер.)
Ни в стенах Университета, ни по дороге к развалине-редакции магистр восьмидесяти семи магических наук не смог получить ответа на такой простой и важный вопрос.
В том, что вопрос важный, декан не сомневался, иначе Аркканцлер, даже при всей своей… легкой тиранической неадекватности, не стал бы отрывать собрата-чародея от священнодействия над куском голубого ланкрского.
— Это был мистер Око из колонки гаданий на кофейной гуще, — прорыдала какая-то женщина и промокнула уголки густо накрашенных углем глаз цветастой шалью. На ткани расплылось пятно, черное как сама бездна отчаянья, но в общем цветовом коктейле оно быстро затерялось. — Эти маленькие мерзавцы нашли его запас пива. Теперь мы остались без предсказаний на целую неделю, если не больше…
— Эм… — снова протянул волшебник, в надежде получить еще какую-нибудь подсказку. Работники редакции молчали, то и дело злобно косясь на студентов и связанного человека. Волшебник попытался поежиться, но почти сотня килограмм академического веса свели его попытки на нет. Теоретически он знал, что можно как-то эффективно взаимодействовать с людьми, не продающими ему сыр, пироги и маринад… Требовалось только не оставлять попыток.
— Ваш коллега что, гадал на пиве? — попробовал декан еще раз. Чисто теоретически подобное было возможно. Владельцы многих городских пивоварен, как декан имел несчастье убедиться еще в юности, и краем уха не слышали о пшенице и прочих злаках. На равнине Сто пиво, чаще, чем хотелось бы, варили из капусты, так что осадка в каждой кружке могло хватить на дюжину предсказаний. Довольно дурно попахивающих предсказаний, если говорить начистоту. — Должен признать, это не слишком надежно. Возможно, вашему коллеге стоит основывать свои изучения на гуще настоящего кофе?
— Он не может, — мрачно объяснил помятого вида мужчина в кепке. Только высушенная рыба на веревке, висящая на его шее вместо галстука, выдавала в нем Высшего Запасного Жреца секты Судного Потопа. — От черного кофе у господина Око изжога. А если добавить молока, он начинает предсказывать всякую ересь вроде превращения Овцепикских гор в глыбы из марципана и победы сборной Убервальда на чемпионате по серфингу. А мы здесь серьезными вещами занимаемся, не то что предыдущие владельцы!
— Действительно ересь, — кивнул волшебник. — Но объясните мне, наконец, зачем меня позвали сюда и что здесь делают наши студенты… — тут он окинул взглядом просторное помещение.
Из волшебников, обычно, получаются очень плохие детективы, но вовсе не потому, что они лишены наблюдательности. Просто у специалиста, который знает сто три способа исчезнуть из запертой комнаты (а то и сто двадцать, если прихватить варенное яйцо) и способен разобраться в недоговорках демонов, возня с уликами и свидетелями может вызывать только покровительственный смех. В кругах, где способны расспросить Смерть, использование всяческих дедукций считалось недостойным ребячеством. Но совсем уж отказаться от них в Незримом Университете никому не удавалось: до прихода Наверна Чудакулли к власти, выживание каждого волшебника пятого уровня и выше зависело только от его способности заметить предмет, оказавшийся не на своем месте, и малейшее изменение в цвете своего чая. А декан занимал свой пост уже долго.
— И куда подевалась вся мебель, оставившая следы на полу в этой комнате, — любопытно поинтересовался он. — И почти все занавески, и… что это было, такое тяжелое… сейф?
В следующую секунду все работники подозрительной газетенки с шумом вдохнули побольше воздуха и…
— ЭТО ВСЁ ИХ РАБОТА! ВОРЫ! ПРОИСКИ КОНКУРЕНТОВ! СТРАЖА ОТКАЗЫВАЕТСЯ С НИМИ РАЗБИРАТЬСЯ! — полтора десятка очень обвиняющих пальцев указали на покачивающееся над столом трио. Если бы жестами можно было убивать — через несчастных уже можно было бы отбрасывать лапшу. Если бы, конечно, на Диске нашелся любитель такой извращенной кулинарии.
— Надо, надо было идти работать в «Прилажение слова Омьего»… — снова простонал кто-то из задних рядов. — У них такого никогда бы не случилось!
Декан Незримого Университета попятился. Он запоздало начал соображать, что дело, вынудившее Чудакулли оторвать его от перекуса, должно было быть по-настоящему важным. А значит, связанным с настоящей магией, — той самой, увиливанию от которой настоящие волшебники посвящают большую часть своей жизни. Большую часть, своей не занятой едой жизни, если вы требуете объективности.
— Вы что, КОЛДОВАЛИ? — осипшим голосом выдавил волшебник, оборачиваясь к студентам.
— Господин ночной редактор думал, что это могло бы придать газете солидности, — прошептал один из молодых людей, стягивая с головы шляпу и принимаясь комкать её в руках.
— Мы спрашивали у заведующего кафедрой Беспредметных Изучений разрешение на подработку! — выпалил другой.
Брови волшебника сошлись на переносице:
— А заведующий кафедрой знал, что вы собираетесь колдовать?
— Но мы же ве-волшебники… — пискнул первый. Шляпа его уже успела превратиться в неопознаваемый ком фетра. Ещё чуть-чуть стараний и из нее можно было бы свалять барашка. — То есть уже почти волшебники! Он не сы-спрашивал, но это же естественно. Это пэ-предполагается, ведь м-мы — волшебники.
Декан схватился за сердце. Ну, по крайней мере честно попытался. Он точно знал, где располагается сердце кабана или куропатки. С человеческой анатомией дела у него обстояли несколько хуже.
«Правильно Чудакулли говорит, распустили молодежь. Пора больше времени уделять учебному процессу», — пронеслось у него в голове. Волшебник оперся на свой посох и приготовился храбро отступать в стены Университета. Немалую роль в его решительности сыграли всё те же псевдогенетические воспоминания.
— И кого же вы призвали? — свистящим шепотом поинтересовался он.
Дежурный Очевидный Наблюдатель постучал по стеклу и сделал красноречивый знак говорить громче. У двоих журналистов сработали инстинкты и они тоже занесли грифели над раскрытыми блокнотами.
— Бел-Шам-Гарота? Пацыкатыпетля? Кого-то из тварей подземельных измерений? — продолжил допытываться чародей. Руки его всё больше дрожали, но впечатленным длинными смутно знакомыми именами журналистам казалось, что магистра потусторонних наук переполняет не страх, а ярость.
— Ну… Это… К-как его… — первый студент, уже окончательно растерявший храбрость и обрывки шляпы, впал в беспамятство, настигающее беднягу каждый раз, при виде вопрошающего что-то преподавателя.
— Сначала мы призвали парочку бесов, — сообщил его товарищ. — Но господин редактор сказал, что они сейчас в каждом приборе и таким никого не удивишь.
— Я действовал исключительно в интересах наших читателей! — оттолкнул его плечом человек со связанными руками. Глаза его сверкали, почему-то наводя на мысль о белых халатах, словосочетании «критическая масса» и ученых, говорящих с убервальдским акцентом. — После новостей, которые основатели «Инфо» высасывали в лучшем случае из пальца, мы обязаны были предъявить нашей аудитории что-то достоверное!
— Тогда мы использовали тайные знания Павлиньего Круга, — устало продолжал бормотать еще-не-волшебник, игнорируя вопли под самым ухом. — И открыли для него Сокровенное и Потайное Окно в сад Вечной Весны и Тысячи Обнаженных Дев…
— Но там сегодня был дождь, все девы закутались в эти у-ужасные клетчатые пэ-плащи…— первый студент закатил глаза и затрясся всем телом. Декан кивнул. Плащи и правда были ужасные, именно их вид обычно и отбивал у волшебников охоту ко всяким экзотическим зрелищам. — И тогда г-господин редактор сказал, что дэ-дождь, да еще и потайной, тоже никому н-не интересен. А потом он спросил на-нас о том ц-царе, к-который превращал всё в з-золото одним своим пэ-прикосновением…
Его друг повернул голову и впился взглядом в стоящего рядом ночного редактора.
Мужчина зло уставился на него в ответ, а потом сделал шаг навстречу своим коллегам. Очень маленький шаг — перевернутый стол не позволял делать безрассудные жесты.
— А можно подумать, что вы бы не попытались, — сплюнул он. — Кто же знал, что этот недоучка начнет заикаться и всё испортит!
Журналисты зашумели. Пока что это были обычные протестующие междометия, но в любой момент они опять могли перерасти в призывы накормить виновника всех бед пирогами Достабля.
— Я старался ради всех нас! — ночной редактор попытался выпятить свою цыплячью грудь. — Золото пошло бы в бюджет «Инфо»!
— Да, но теперь мы остались совсем без денег! — огрызнулась женщина в цветастом платке. — Зачем вы вообще полезли к сейфу? А столы? А стулья-то вам чем помешали?
— Ладно стулья! — взревел мужчина в кепке. — Когда уже всем стало ясно, ЧТО происходит, зачем вы врезались в отпечатный станок?! А крыша и стены?
— Я убегал! — ночной редактор ударил было себя кулаком в грудь, но вовремя остановился. — Я был в ужасе. Я падал, а эти твари бежали на меня и вопили! Я пытался запереться в отпечатном цеху. Но когда я запирал ворота, они превратились в еще одного злобного мерзавца — а как еще, вы пробовали запереть наши ворота без рук? Когда эти чудовища загнали меня на чердак, я в ужасе воздел руки к небу… И еще один из них упал прямо мне на голову!..
Декан перевел дух и, пока никто не видит, промокнул огромным платком свой взмокший лоб.
— Ладно, сколько всего их получилось на этот раз? — поинтересовался он у норовящих опять спрятаться за стол студентов. — И в котором часу вы наложили чары?
Молодые люди подняли на него несчастные округлившиеся глаза.
— Да ладно вам, парни. Неужели вы думаете, что первые, кому не повезло случайно призвать гнома Золта?
Студенты сглотнули и переглянулись.
— Знаю, знаю, он мерзкое маленькое украшение лужайки, — тут декан покосился за окно, на увлеченно строчащего в блокнот Официального Наблюдателя, но брать свои слова назад не стал. У волшебников вообще были особые отношения с городскими властями.
— Особенно этот гном невыносим, когда его становится больше пяти, и он начинает спорить сам с собой о том, кто из них главный… — декан успокаивающе кивнул позеленевшим студентам. — Обычно они все исчезают через двое суток. Максимум — на четвертый день. Если, конечно. Вы не использовали куриное яйцо.
— Обычная магическая проблема. Каждый день такое решаем, — пояснил он притихшим и внимательно прислушивающимся журналистам. — Не стоит беспокоиться.
— Вы не понимаете! — вздохнула женщина в цветастом платке. — Если эти гномы-сквернословы пробегают по улицам еще два дня, мы разоримся на штрафах за непристойное поведение. Стража четко сказала, что раз они появились на свет здесь, то мы являемся их опекунами до номинального совершеннолетия.
— Или пока они не исчезнут, — подал голос мужчина в кепке.
— Там внизу собралась целая делегация из самых уважаемых городских гномов! — прохрипел щуплый наборщик, проталкиваясь к волшебнику. — Сейчас они спорят, стоит ли им сжечь нашу редакцию за «злонамеренную акцию по дискредитации гномо-морпоркцев», или признать всех Золтов своими собратьями и, когда они исчезнут, стребовать с нас компенсацию за каждого! Стражники задержат их еще минут на десять а потом… А потом нам всем конец. Всё. Мы опоздали…
Да, в том, как не упустить своей выгоды, гномам и раньше не было равных. А если добавить к деловой хватке низкорослых, очень бородатых и еще более вооруженных мужчин (и, возможно, не менее бородатых и вооруженных женщин) тот маленький факт, что все эмигранты, независимо от своей видовой принадлежности, очень быстро становились настоящими анк-морпоркцами… Глядя на испуганные и отчаявшиеся лица журналистов и студентов декан понял, что настал его звездный час.
— Волшебники никогда не опаздывают, господа, — сказал он, в картинном жесте понимая посох. Особые Загадочные Руны и Патентованный Мистический Камень на его навершии засияли невидимым простым смертны октариновым светом. — Волшебники всегда всё делают вовремя! И провалиться мне на этом месте, если я…
Что именно хотел пообещать волшебник журналисты и шпионы так и не узнали, потому что в этот самый момент, доски не выдержали веса высокоученого магического авторитета и подломились. По сути своей, все здания на улице представляли собой построенные из чего попало сараи, предназначавшиеся для того, чтобы их сдавали в аренду. А не чтобы по ним, тем более по их верхним этажам, расхаживали чародеи.
С коротким «Ох!» декан героически рухнул вниз, прямо на скопище Золтов. А потом весь первый этаж редакции «Анк-Морпорк Инфо» утонул в яркой вспышке восьмого цвета радуги… что прошло незамеченным для всех, кроме обоих студентов и пары кошек. Сам глава кафедры своего подвига не увидел, потому что от неожиданности потерял сознание.
— Ну, несколько экстремально, но он действительно успел убрать всех гномов, — ночной редактор осторожно заглянул в круглую, ощетинившуюся щепками дыру.
— А ничего, что в одном из них были наши деньги? — зловеще поинтересовались с другого края дыры.
Заикающийся студент подобрал клочки своей шляпы и позволил другу подтащить себя к лестнице. До молодых людей постепенно начала доходить высшая мудрость настоящих волшебников — метко брошенный обычным горожанином табурет мог оборвать вашу жизнь ничуть не хуже, чем плазменный шар Великого Света. Тем более, что плазменные шары они еще не проходили…
— Надо убираться, пока всё не стало еще хуже! — прошептал один из них другому.
Послышалась глухая, вторящая самому участившемуся пульсу судьбы, барабанная дробь… быстро оказавшаяся просто топотом ног по крепким ступеням.
— МЫ ПРОПАЛИ! — завопил очередной работник отпечатного цеха, взбегая по лестнице и отталкивая обоих волшебников-недоучек со своего пути. — «Правда» как-то узнала о произошедшем! Нищие уже разносят по городу спецвыпуск!
Двое студентов, под тяжестью вины склонявшиеся к мостовой, брели к воротам Незримого Университета. Груз вины — и ответственности — в их случае был более чем реален. Декан и без гипса весил немало.
С точки зрения самого волшебника, всё прошло не так уж и плохо — боли в сломанной ноге он временно не чувствовал, а пирожки, купленные возле больницы имени леди Сибиллы, оказались вкусными. (В последнем факте ничего удивительного не было — любой человек, хотя бы два часа пролежавший в больнице знает, что самая вкусная еда продается сразу за её стенами.)
Спецвыпуск «Правды» в который были завернуты оставшиеся пироги, был написан максимально корректно и уважительно. Пронаблюдав истинную мощь магии на своем пороге, де Словв сделал правильные выводы, и провоцировать гнев Незримого Университета не спешил.
Студенты извлекли — и главное пережили — один из самых важных уроков в жизни настоящих волшебников. Конечно, в последнем была заслуга не столько чуткого руководства декана, сколько практические занятия по Жестокой и Непредсказуемой Географии, проводимые Ринсвиндом… Но главным было то, что он, декан Незримого Университета, успешно выполнил порученное Аркканцлером задание и теперь мог с чистой совестью вернуться к своим восьми видам сыра. Пусть и не своим ходом.
— Скажите, декан, — откуда-то снизу подал голос один из студентов. — Я интересуюсь из чисто н-научных соображений. Что мы сделали н-не правильно? В-всё начало превращаться в того мерзкого гнома из-за того, что я от волнения начал заикаться?
— Ох, нет, — весело взмахнул рукой волшебник. В результате этого неосторожного движения обоих тощих молодых людей заметно качнуло, а сам декан едва не свалился, но повелитель тончайших материй этого даже не заметил. — Вы сделали всё совершенно верно, юноша. Это было заклинание как раз для обращения всего и вся в Золта. Заклинание древнее, записанное еще от руки… А вы знаете, как у нашего брата с грамотностью, когда приходит идея — одной гласной меньше, одной больше… Это еще что! Некоторые свитки в нашей Библиотеке написаны вообще без гласных. Их писали древние колдуны-отшельники, которым приходилось на всем экономить.
— И что же это за заклинания? — рискнул поинтересоваться храбрый студент.
— Понятия не имею, молодой человек, — хохотнул декан и зашуршал газетой. — Никто так и не решился их прочитать. Слова не любят, когда на них экономят. А с недовольными словами лучше не связываться.