И последний фанфик с ЗФБ

[mad-collect]

Название: Паранойя
Автор: БК-тем
Бета:  Sankari
Каноны: кроссовер "Detective Conan" и "Full Metal Panic!"
Размер: макси
Пейринг/Персонажи: Шиничи Кудо (Эдогава Конан), Сагара Соуске
Категория: джен
Жанр: детектив
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Изучение мертвого тела
Краткое содержание: Шиничи, Ран и Соноко отправляются на очередную экскурсию, где детектив встречают очень подозрительного человека. Но этим дело не ограничивается - разве может Шиничи отдохнуть, не встряв в преступление? Причастен Сагара Соуске или нет?
Примечание: Некоторые, по большей части остающиеся за кадром, различия миров в расчет не берутся.

Часть 1

Это была обычная школьная поездка.
Ноги затекли от долгого сидения на месте. На полке над головой покачивалась на поворотах походная сумка. На соседнем сидении Ран разглядывала брошюру с красотами крошечной деревни в горах, то и дело показывая ему особо удачные фотографии соснового леса или отреставрированного старинного дома. Шиничи кивал, думая, как хорошо девушка будет смотреться среди деревьев и как разрумянятся её щеки на чистом воздухе. Сидящая через проход от них Соноко откинулась на спинку кресла, скрестила руки на груди и мрачно пророчествовала о том, что ни одного симпатичного молодого художника им в этом захолустье не попадется. Красоты природы, как всегда, интересовали её только как декорации для любовной истории. Бормотание девушки вплеталось в гул других голосов, наполняющий салон автобуса, и исчезало, заглушаемое чьими-то планами на будущее, обсуждением экзаменов и новостями из школьных клубов.
Кудо Шиничи позволил себе прикрыть глаза, вслушиваясь в знакомые голоса и позволяя рутинной жизни старшеклассников окружить его теплым коконом.
— Ребята, говорите потише! — потребовала учительница — Ребенок уснул!
Шиничи внутренне вздрогнул. Автобус заложил вираж по серпантину, и кто-то с восторгом указал на открывающийся вид. Очки сползли на бок, а недостающие до пола ноги заныли еще сильнее.
— Всё в порядке, этот пацан услышит вас, даже если вы начнете переписываться, — проскрипела Соноко. — Он же у нас еще один детектив… Ран, я уже не удивляюсь, почему он оказывается во всех поездках, куда тебя приглашаю я. Но как ты уговорила учителя позволить взять его сюда с нами?
Шиничи открыл глаза и осмотрел видимую часть салона. Большинство одноклассников откровенно забавлялось, следя за разговором. Кажется, все знакомые Ран уже привыкли воспринимать его как неизбежное зло. Когда экскурсанты собирались у школы, никто даже не удивился его присутствию. Только Соноко всё еще переживала о том, что её верная подруга превращается в наседку, даже не успев испробовать вкуса юности.
— Отец всё еще лежит в больнице, а профессор уехал на конференцию, — принялась оправдываться Ран, — нельзя же было оставлять Конана дома одного.
Соноко усмехнулась:
— Да, да, конечно, можешь не признаваться, но ты просто тренируешься быть мамочкой.
Ран покраснела и принялась громко возмущаться.
Шиничи, пытаясь игнорировать их спор, отвернулся к окну и вонзил свой ничего не упускающий взгляд в проплывающий мимо пейзаж — непроходимые горы, оставшиеся далеко позади и внизу изгибы единственной дороги и черные вековые ели. Из-за почти белого неба детективу казалось, что он смотрит на огромную акварель.


* * *


Перед упомянутым экскурсионным автобусом, опережая его минут на десять-пятнадцать, поднимался другой, отличающийся только табличкой с номером школы. Его пассажиры точно так же обсуждали учебные и очень далекие от учебы дела, хрустели чипсами и смотрели в окна. Киоко Токива поправила круглые очки и принялась вслух зачитывать буклет об исторической и культурной значимости места, куда они едут.
— Канамэ, ты знала, что в музее рядом с нашей школой хранятся целых пять акварелей, написанных на этих самых горах? — поинтересовалась она у сидящей через проход подруги.
Канамэ Чидори пожала плечами:
— Если ты говоришь о работах последователей — то это не удивительно. В последние лет тридцать традиционная живопись становится всё популярнее. В этой бумажке написано, что художники стекаются сюда, вдохновленные примером Аоки Кагомэ?
Киоко принялась читать буклет быстрее. Дойдя до упомянутой фамилии, она резко кивнула, будто подтверждая приказ о начале артиллерийского обстрела.
— Когда-то видела одну из работ этого легендарного мастера, — Чидори прикрыла глаза и принялась разминать затекшее плечо. — На выставке было еще несколько работ его учеников.. и учеников их учеников… — она вздохнула. — Создавалось полное впечатление, что идешь не по галерее, а посреди такого же темного и мрачного леса, как сейчас за окнами.
Сагара Соуске, вытесненный со стратегического места у прохода на кресло возле окна, одобрительно кивнул.
— Точное отображение местности сложно переоценить, — внес он свой вклад в разговор.
Чидори улыбнулась и предложила ему чипсы. Девушка внутренне опасалась, как бы друг не принялся рассуждать о пригодности соснового леса для военных действий или говорить о других, несвойственных нормальным школьникам вещах. Но и мешать Сагаре получать удовольствие от поездки не хотела. Жующий Сагара был молчалив и относительно не подозрителен.
Сержант «Мифрила» вежливо взял пару хрустящих, посыпанных солью и специями пластинок. Ему тоже нравилось, как протекает разговор, так что о своих тщетных попытках найти связь между ценным навыком и всё еще остающимся выше его понимания искусством он упоминать не стал.
Некоторое время Сагара оценивал проплывающие за окном горы, прикидывая подходы к их обороне и оценивая, сколько времени смог бы скрываться в лесах не попадаясь патрулям. Набросав в голове примерный план, он постарался припомнить, видел ли на картах ручьи, в которых могла водиться рыба — вопреки мнению большинства, ценить красоты природы сержант тоже умел. Просто думал о них не в первую очередь.
На повороте он заметил, что их догоняет еще один автобус, и нахмурился. Если в населенном пункте, куда направлялась его подопечная, будут и другие приезжие, следить за обстановкой окажется сложнее. Вычислить вражеских агентов в замкнутом сообществе, где каждый друг друга знает, было бы гораздо проще. К счастью, сержант не привык испытывать досаду, когда обстоятельства миссии внезапно меняются. Он мысленно пересмотрел некоторые продуманные заранее защитные меры и позволил себе снова поучаствовать в разговоре. Сидящая впереди компания заговорила о рыбалке.


* * *


Когда автобус остановился, девушки всё еще шумели. Соноко не прекращала подкалывать подругу, когда они выбирались наружу, а почувствовав под ногами асфальт, принялась пытаться вовлечь в разговор о жизни, красоте и юности всех, кто не успевал отгородиться сумками. Шиничи покачал головой и отошел на пару шагов. Это, возможно, спасло его барабанные перепонки, да и одноклассники явно обрадовались, что не придется смотреть под ноги.
На сердце сам собой образовался камень, давивший осознанием того, что он может сколько угодно находиться среди людей из своей «настоящей» жизни, но «Эдогаве Конану» среди них места нет. С усилием оторвав взгляд от друзей, детектив принялся рассматривать людей, уже заканчивающих выгружаться из автобуса, за которым они ехали последние полчаса. Еще одна школьная экскурсия. Их с Ран ровесники. Незнакомая форма. Не разбредались и вещи выгружали достаточно слаженно — явно часто бывали на экскурсиях. Спустя пару минут наблюдения Шиничи отметил какую-то неправильную активность. Ничего особенного — так бывало, когда в толпе кто-то движется слишком целеустремленно, а не просто бестолково топчется. Должно быть, кто-то из школьников слишком устал и хотел поскорее забрать вещи. Или староста пытался организовать вверенное ему «стадо». Выбросив товарищей по экскурсии из головы, Шиничи оглянулся и начал изучать окружающий вид.
Скользнув взглядом по пострадавшим от близости дороги елям, он обнаружил целое море деталей, многое говорящих о годах постройки окружающих остановку здании. И о финансово состоянии их владельцев, если на то пошло. Отметил, что за мусором надо бы следить лучше, а то к магазину повадились еноты, и что старую тропу, ведущую дальше в горы, совершенно зря заменили асфальтовым подъездом — во времена дождей пройти по ней, наверняка, стало невозможно... Припомнив фотографии из буклетов, детектив заключил, что знакомство с этой тропой им предстоит довольно скоро — гостиница могла находиться только на другом её конце.
Автобусы, зашуршав шинами по дороге, отъехали, открывая ранее скрытый от глаз школьников вид с горы. Ран забросила рюкзак на плечо, подняла голову, глаза её — точь-в-точь, как и предсказывал Шиничи — заблестели и она воскликнула:
— Посмотрите, какая красота!
Зрелище действительно было впечатляющим. Даже Соноко сменила недовольное выражение лица на мечтательное. При взгляде на расстилающиеся внизу лоскуты полей и едва различимые дома, вызолоченные заходящим солнцем, шуметь никому не хотелось, и даже усталость — неизбежное последствие более чем двухчасовой поездки — отступила. Шиничи сделал несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть и снова оказался рядом с Ран. Девушка, не отрывая восхищенного взгляда от завораживающего вида, коснулась пальцами его волос.
Идиллию разрушил выросший у них за спинами очень сосредоточенный парень с крестообразным шрамом на щеке. Один из школьников, приехавших на другом автобусе. Совершенно не замечая их удивления, он принялся пристально рассматривать троицу. Несколько секунд сверля наглеца взглядом, но так и не добившись хоть какого-то результата, Соноко решила, что на их головы свалился очередной не в меру наглый хулиган. Шагнув вперед и загораживая Ран и «ребенка» не столько плечами, сколько почти материальной наглостью, она уперла руки в бока и поинтересовалась:
— Вам что-то надо? — вопрос мог бы прозвучать еще грубее, но «дева в поисках любви» уже успела оценить внешность незнакомца на 65 баллов из ста.
У нее за спиной Ран перенесла вес с ноги на ногу и отпустила лямки рюкзака, освобождая руки. Шиничи, напряженно всматривающийся в незнакомца, понял, что парень это заметил. Мог ли он тоже быть мастером боевых искусств?
Парень где-то секунду молчал, продолжая изучать людей перед собой, а потом спросил:
— Умеет ли кто-то из вас пользоваться вот этим? — и показал цифровой фотоаппарат.
У Соноко от такого вопроса совершенно буквально отпала челюсть. Ран тоже растерялась, неосознанно возвращаясь в расслабленную позу.
Тут из-за спины парня вынырнула длинноволосая девушка в форме всё той же незнакомой школы, быстро улыбнулась друзьям и обрушилась на парня:
— Опять ты запугиваешь… То есть запутываешь людей! Тебе даже такое простое поручение нельзя доверить? Конечно же, здесь все умеют пользоваться цифровиком!
Не слушая возражений, она отодвинула парня подальше от Шиничи и девушек, будто пытаясь выпихнуть из их поля зрения, сложила руки на юбке, улыбнулась еще раз и попросила:
— Не обращайте, пожалуйста, внимания на этого чудака. Не могли бы вы сфотографировать наш класс? Всего пару кадров. А то знаете, как это бывает — все разбредутся лазить по окрестностям и так на два дня. Потом кинутся собирать вещи и сделать общий снимок не получится.


* * *


Деревня носила поэтическое и совершенно точное название Сосновая глушь.
В послевоенные годы в ней жил и творил прославленный живописец. Год за годом сей достойный муж выходил на крыльцо полуразвалившегося фамильного дома, спускался по едва заметным тропинкам, бродил вдоль обрывов, любуясь на деревья, время для которых, казалось, остановилось, а потом переносил на холсты эти тишину, покой и вечность. Ближе к концу его жизни, высшее общество страны внезапно приобрело вкус к черно-белым, похожим на разводы чернил, картинам, и в горы бросилась толпа молодых художников — перенимать мастерство и мудрость. Маэстро отреагировал на такой бурный энтузиазм весьма предсказуемым образом — умер через два года.
Но поток искателей уединения и тишины не иссяк. В доме художника был устроен музей, трое мастеров помоложе выстроили на некотором отдалении от деревни коттеджи, в которых проводили по паре месяцев в год, создавая очередные шедевры. Ну и, конечно же, в деревню наведывались туристы. Как при таком скоплении народу каждый искатель уединения, вернувшийся с гор, мог рассказывать про покой и тишину, — было загадкой.
В этом году тишина и покой подверглись вдвое большему испытанию — достопримечательность попала в поле зрения бесчисленных комитетов по делам просвещения, и начались школьные экскурсии. Жители причитали о наглых приезжих, которые устраивают беспорядки, но терпели. Выбор между необходимыми для выживания деревни деньгами и покоем был сложным, но предсказуемым.
Пока сопровождающие обе группы учителя расписывались в регистрационных книгах, а школьники заносили вещи, Сагара отошел в дальний угол. Отгородившись от толпы кофейным автоматом, он поспешил связаться со своей группой поддержки. Убедившись, что Мао и Вебер расположились в заранее оговоренных местах, и никаких накладок не произошло, сержант выловил из толпы суетящегося администратора и едва не довел до инфаркта, уточняя пару деталей о местности. Сагара, конечно, изучил спутниковые снимки, но ему лучше других известно, как сложно заметить среди гор проходимые тропы, о которых известно только местному населению. Слова работника гостиницы его успокоили — за исключением единственно дороги, горное поселение было отрезано от мира.


* * *


Шиничи, торжественно оставленный «старшими товарищами» стеречь вещи, стоял посреди бастиона сумок, как обращенный в гиганта Яйба над городом, и не сводил глаз с откалывающего очередную странность парня со шрамом.
Поведение чудака, конечно, привлекало к нему внимание, но дело было не только в этом. Засунув руки поглубже в карманы, детектив пытался понять, почему легкий акцент этого человека казался ему совершенно незнакомым. Он был уверен, что путешествуя с родителями, слышал большинство диалектов и просто необычных произношений в Японии. Даже эмигранты, хорошо выучившие язык, звучали иначе. Это был вызов памяти детектива и его способностям.
Доверив Ран все хлопоты по заселению, Соноко попыталась вычислить среди парней из другой школы хоть сколько-нибудь интересных, но даже рассмотреть их посреди бушующего моря из школьников, учителей, персонала и вещей оказалось невозможно. Своё раздражение девушка выплеснула, набросившись на разнообразные и не слишком свежие журналы, выложенные на столике посреди вестибюля.
— Старьё, — бормотала она, раскрывая их на случайных страницах, и добавляла: «Давно вышло из моды», или «Кому вообще это интересно?», а то и «На самом деле совершенно убогий курорт, кругом одни пенсионеры». Изредка журнал удостаивался более благосклонного внимания — тогда Соноко переворачивала страницы и пробегала взглядом по статьям. Но в большинстве своем пресса её разочаровала. Выудив из стопки очередного глянцевого монстра, девушка открыла его, скривилась и огляделась по сторонам, будто ища, куда бы это позорище выкинуть. Не найдя урны для мусора, девушка решительно закопала журнал в самый низ — к финансовым вестникам, уже отвергнутым другими разочаровавшимися.
К некоторому удивлению Шиничи, школьники оказались не единственными постояльцами. Похожий на очень уставшего офисного работника молодой мужчина разговаривал по телефону, висящему на одной из стен. Детектив вынул из кармана мобильный, полюбовался на «умирающий» сигнал сети, припомнил, что ни спутниковых антенн, ни намеков на наличие в гостинице вай-фая не видел, и поздравил себя с возвращением в двадцатый век.
Загадка покоя и тишины была решена. Вымотанные городской жизнью люди — вроде замеченного им постояльца — могли приезжать сюда только ради того, чтобы внешний мир на целые выходные забыл об их существовании…
Хотя уставшие горожане все же не были единственными гостями. Одна из стен была покрыта фотографиями в деревянных рамках. Со снимков улыбались мужчина и женщина — видимо владельцы гостиницы, более-менее повторяющийся персонал и группы отдыхающих: люди с огромными рюкзаками, студенты с дипломами в руках, компании детей… Некоторые фотографии оживлял вид полицейского в форме. На некоторых фотографиях обитатели деревни были совсем молодыми, на других почти стариками, но снимки всё равно ужасно походили друг на друга. Немного выделялись только фотография владельцев с закутанным в мантию молодым человеком под эмблемой машиностроительного университета, и убранный под стекло снимок из газеты — о ловле контрабандистов силами местных жителей.
Детектив припомнил лес, через который они шли по дороге в гостиницу. Может, рекламу деревне и сделал художник, но туристы съезжались сюда и ради природы.
За окнами, тем временем, почти стемнело. Никто даже не заметил, что начался дождь, пока несколько парней и девушек, как из Тэйтан, так и в незнакомой форме, не выскользнули на крыльцо — чтобы покурить, как подозревал Конан — и не вернулись уже через полминуты промокшими до нитки.
— В это время года здесь по вечерам всегда так, — меланхолично сообщил школьникам пожилой хозяин гостиницы, лично принесший гостям необъятных размеров полотенца и указавший, где находится душ.
Шорохи струй воды по крыше и приглушенное освещение свели на нет все попытки учителей растормошить подростков. В конце концов, они сдались. Поручив старостам удостовериться, что никто из их товарищей не выбежит на улицу и не сожжет гостиницу, руководители экскурсий собрались за столом в самом углу кафетерия. При этом некоторые из учителей то и дело косились по сторонам, ожидая начала военных игр. Другие прикидывали про себя текст докладной записки о том, что в расследование неожиданно случившегося преступления доверенные им дети влезли бы в любом случае… Не догадываясь о страшных ожиданиях новых знакомых, учителя искренне завидовали друг другу.
Сгрудившиеся вокруг промокших товарищей школьники обменивались ничего не значащими фразами. Члены спортивных клубов мучительно припоминали, пересекались ли на соревнованиях друг с другом. Рано или поздно внимание то одной, то другой смешанной группки останавливалось на непонятно что среди них делающем ребенке. Одноклассники Шиничи и Ран обменивались друг с другом кривыми улыбками и вываливали на своих неподготовленных собеседников историю Эдогавы Конана. Обязательно сдобренную громкими делами, в которых он успел засветиться, и предположениями о личностях его родителей.
Шиничи, который мог пожаловаться на голос, но никак не на слух, терпел это. Оборачивался и бросал на болтунов злобные взгляды он только тогда, когда слышал откровенную чушь. Взгляды заставляли одноклассников вздрагивать и ежиться. Немного подумав, детектив приписал этот новый талант влиянию Хайбары.
«Дети не должны так смотреть!» — одернул он себя. Эдогава Конан должен был привлекать к себе как можно меньше внимания… Будто его имя уже не было на слуху у половины полицейских Бейка. И полудюжины газетчиков, стряпающих статьи о «юных детективах». И некоторых изолированных от общества преступников, догадавшихся, что его вклад в дело был весомее, чем это представили общественности…
Неприятные размышления прервал чей-то взгляд, упершийся детективу в спину. На мгновение он подумал, что это кто-то из обидчивых одноклассников вздумал посверлить его взглядом в ответ или кто-то из другой школы решил рассмотреть диковинку. Но детектив почти сразу понял, что это не так — у него был большой опыт перенесения тяжелых взглядов.
Оборачиваясь, Шиничи почти ожидал увидеть в зале несколько черных плащей. Конечно, членов организации у него за спиной не оказалось — пристальное внимание проявлял уже запомнившийся ему серьезный парень с крестообразным шрамом.
И в этом внимании не было ни капли удивления или желания обменяться на его счет парой шуток с соседями по столу. Встретившись с Шиничи взглядом, парень не отвел глаз, а наоборот принялся внимательно разглядывать лицо детектива.
«Словно готовится описать меня кому-то», — подумал Шиничи и нахмурился.
Детектив уже готов был привлечь к парню внимание, заорав, что смотреть на людей так пристально не вежливо — что бы ни задумывал парень, излишнему вниманию он бы не обрадовался. Но стоило детективу открыть рот, как незнакомец моргнул и бросил взгляд за окно. Нахмурившись, парень наклонился к уху длинноволосой девушки и что-то прошептал.


* * *


Сагара внимательно наблюдал за членами другой группы. В том, что они перемешались с его одноклассниками, были и положительные и отрицательные моменты. Решив, что ничего угрожающего безопасности Чидори и других не происходит, сержант соорудил себе из имеющихся в наличии блюд питательный ужин и приступил к изучению самого подозрительного человека в зале. Собственная биография при виде детей, появляющихся там, где их быть не должно, заставляла его паранойю включаться на максимум.
Каковы были шансы, что «Амальгамма» пришлет за Чидори ребенка? Это имело бы смысл, только вздумай организация ликвидировать его подопечную. В любом другом случае мальчик в очках не мог быть единственным вражеским агентом. Мог ли ребенок работать вместе с кем-то из девушек, к которым он обращался на остановке? Одна из них была в достаточно хорошей форме, но логичней было бы отправить агента под видом учителя…
Объект его интереса напрягся и обернулся. Такая способность заметить чужой взгляд отлично подтверждала подозрения сержанта. Сагара постарался как можно лучше запомнить черты его лица. На всякий случай. Конечно, необходимости давать Мао устное описание у него не было — проще было переслать ей одну из сделанных Киоко фотографий толпы. Да и имя, под которым приехал мальчик, будет несложно проверить …
Звук выстрела был заглушен шумом дождя и расстоянием, но Сагара всё равно не перепутал бы его ни с чем другим. Он бросил взгляд на приоткрытое окно, ожидая, что следующий выстрел прозвучит ближе, но его не последовало. Это не могли стрелять Вебер или Мао — их оружие звучало совершенно иначе. Использовать что-то подобное против скрытого неподалеку от гостиницы АС противник бы не стал, а расстрелять его группу поддержки можно было, только выковыряв из уже упомянутого робота. Подобное развитие событий было маловероятно, тем более что у Курца хватило бы времени отправить ему экстренное предупреждение.
В любом случае — что-то происходило.
Сагара придвинулся к Чидори и тихо, чтобы не провоцировать панику, сказал:
— В лесу кто-то стрелял. Лучше собрать всех членов нашей группы в задней комнате.
Чидори тоже покосилась на окно — точнее на потеки дождя на стекле — и отвесила ему подзатыльник.
«Будь снисходительна, — напомнила она себе. — Он вел себя спокойно целых пять часов. Эта тишина должна просто сводить его с ума…».
На девяносто девять и девять десятых процента она была уверена, что у друга просто случилось очередное обострение, и всё же ей стало несколько не по себе. Сама девушка не слышала ничего даже отдаленно похожего на хлопок автоматического оружия… Но Сагара уже давно доказал, что, когда дело доходит до военных штучек, он становится прямо таки сверхчеловеком.
Не дождавшись никакой другой реакции на своё предупреждение, сержант рискнул отлучиться из зала, оставив Чидори наедине с подозрительным ребенком, и еще раз связывался с группой поддержки. Курц добросовестно лазил по лесу и не зафиксировал никакой подозрительной активности — только промокшего полицейского и его еще более мокрую собаку, возвращающихся с обхода. Сидевшая в забегаловке возле единственной ведущей в деревню дороги Мао отметила, что офицер двигается более-менее по своему обычному графику. Из деревни никто не уезжал, а все прибывшие после экскурсионных автобусов люди были местными жителями. По тропинке к гостинице также никто не поднимался.


* * *


В одиннадцатом часу, когда школьники разбрелись по номерам, Шиничи, внезапно для себя, узнал еще один факт о соседях по гостинице.
Ран, расчесывая перед сном волосы, поделилась Соноко ощущением, не дававшим ей покоя весь вечер:
— Знаешь, что странно?
Подруга заинтересованно хмыкнула.
— В их школе нет женской команды по каратэ, но я совершенно уверена, что уже видела эту форму раньше. Никак не могу вспомнить, где.
— В новостях, наверное, — пожала плечами Соноко, не прекращая попыток запихнуть все вечерние крема и тоники обратно в косметичку. — Помнишь захват самолета где-то полгода назад? Там был целый класс из старшей школы Джиндай.
Ран широко распахнула глаза и обернулась:
— Значит, там были ребята из их школы? Ты уверена?
Шиничи, до этого усердно делающий вид, что засыпает, едва не вскочил с кровати. Конечно он помнил о попытках каких-то безумных террористов захватить рейсовый самолет и скандал, не утихавший в прессе еще несколько недель после возвращения школьников. Но заложники были несовершеннолетними и в новостях их старались не показывать… Даже название школы до сих пор не затронуло никаких струн в его памяти.
— Конечно, уверена, — хмыкнула Соноко. — Нам принадлежало тринадцать процентов акций авиакомпании. Целую неделю дома только об этом и разговаривали. Я думала, отца удар хватит… Скажи, вот ты бы стала пользоваться вечерним кремом с запахом апельсина и шоколада? Кто вообще его придумал? Как открою тюбик — сразу есть хочется. И это перед сном… Тебе не кажется, что я поправилась?
Ран только головой покачала. Она знала, что подруга не любит обсуждать дела семьи — пока они не касаются приемов или открытия каких-нибудь архитектурных новинок.
Шиничи же нахмурился и отвернулся лицом к стене. Авиа-терроризм никогда его не интересовал. Полгода назад он только подивился невнятности требований террористов и порадовался, что обошлось без жертв. Интересным расследованием от захвата самолета и не пахло, связи с «людьми в черном» заметно не было — так что ничего, кроме информации из новостей, Шиничи о случившемся не знал.


* * *

Учителя радовались тому, что ученики разошлись, куда сильнее, чем многие школьники радовались бы, оставшись без учительского надзора.
На столе в кафетерии самозародились банки пива, закуски и карты. При этом зачинщика как такового вроде бы и не было.
Привлеченные шумом веселого отдыха, к учителям присоединился молодой мужчина, выглядящий так, словно не спал полгода. Чуть попозже за стол подсела семейная пара с первого этажа, чудом сумевшая уложить детей спать.
Еще через полчаса в дверях мелькнул силуэт хозяина гостиницы. Постояльцы спешно стали припоминать, не нарушили ли какие-нибудь правила, но тут присоединившийся первым мужчина хлопнул себя по лбу:
— Я — пас, — объявил он. — Совсем забыл, что должен позволить.
Застигнутые врасплох учителя тоже принялись собираться. Хотя причина могла быть и в том, что они уже почти лишились всех денег.
— Да не волнуйтесь вы так, — по-своему истолковал его уход отец семейства. — Сюда часто привозят молодежь и все хорошо понимают, что сопровождающим тоже надо расслабляться. Мы сюда каждый год ездим — бывает, что хозяин сам присоединяется и травит байки про деревенскую школу или заблудившихся туристов…Точно, если вы уходите — разбудите-ка альпинистов с вашего этажа. Может, они не откажутся сыграть.


* * *


Проснулся Шиничи глубокой ночью — без десяти три, если верить часам. Казалось, что шум дождя с каждой секундой становился громче. За ним было почти не слышно тихого дыхания Ран и Соноко. В темноте спящие девушки казались уютными, мирными холмиками из тепла, волос и одеял. Организм, вечером добросовестно налегавший на суп и чай, реагировал на звук бегущей воды и требовал встать и пройтись в конец коридора.
Пол казался ненормально холодным. Тонкие подошвы тапочек не спасали, и каждый шаг побуждал двигаться быстрее. К счастью, неяркие лампы в коридоре и не думали зловеще мигать — если бы они вдруг начали, детектив бы решил, что всё еще смотрит сон, порожденный вечерним чувством тревоги.
Спустя несколько часов собственная реакция на парня со шрамом казалась почти смешной. Но Шиничи не привык заниматься самоуспокоением… Как не планировал и превращаться в параноика. Пообещав себе с утра первым делом собрать информацию о подозрительном старшекласснике, детектив ускорил шаг.
Менее чем через пять минут подозрения вернулись и усилились.
Вот только теперь Шиничи не мог списать их на стресс и разыгравшееся воображение. Потому что парень со шрамом тоже был в туалете, и, когда детектив вышел из кабинки, не слишком правдоподобно притворился, что моет руки. На «Конана» он при этом не смотрел даже в зеркало — что только подтверждало то, что он следил за ним. Обычно люди хотя бы бросают взгляд, когда кто-то появляется у них за спиной.
Шиничи поспешил как можно быстрее оказаться в номере. Закрыв дверь, он передвинул к ней огромный пластиковый чемодан Соноко так, чтобы попасть в комнату тихо стало невозможно. Несколько минут детектив простоял, прислонившись к косяку. Он никак не мог решить, что же делать: обуть кроссовки, повозиться с настройкой удара и забраться под одеяло, дожидаться злоумышленника… который мог и не явиться, или устроить диверсию, выманить парня со шрамом из номера и обыскать его вещи. Еще был вариант разыграть карту перепуганного ребенка, выскочить обратно в коридор и устроить скандал. Если у подозрительно типа не было проблем с головой — это отбило бы ему охоту даже смотреть на «Конана».
Странному школьнику даже не надо было быть членом Организации — любой преследователь был потенциальным источником больших проблем, а предотвращать проблемы было одной из обязанностей хорошего детектива.
Шиничи заставил себя сделать несколько глубоких вдохов и задумался над тем, как остро — в очередной раз! — отреагировал на этого человека. «Он кажется очень опасным!» было правдивым, но совершенно бесполезным объяснением.
Когда речь заходила об ощущениях, Шиничи готов был согласиться с Агатой Кристи. Предчувствия были просто реакцией на какие-то факты, которые разум проанализировал без участия сознания. Так что же было в парне со шрамом такого «неправильного», что он, детектив, повидавший не один десяток хладнокровных, а подчас и безумных убийц, так занервничал?
Шиничи снова сосредоточился, пытаясь припомнить речь и движения этого человека. То, как странно подрезаны — именно подрезаны, а не подстрижены — его волосы. Излишне утилитарный спортивный костюм, который был на него надет сейчас… Что было не так?
«Кроме того, что у него к голени были пристегнуты ножны? Или кобура? — уточнил детектив у самого себя через минуту. — Не думаю, что это был чехол для фотоаппарата…»


* * *


Утро не столько осветило лес и горы солнечными лучами, сколько выплеснуло на них жирный, вязкий и золотистый бульон. Промокшие сосны сердито чернели и всем своим видом показывали, что не желают иметь с теплым многоцветием неба и трав ничего общего. Обитавшие среди ветвей птицы и юркие зверьки гордостью не отличались. Маленькие жители леса поспешили развить бурную деятельность, пытаясь урвать себе лишний кусочек осеннего тепла.
Непривычные к таким звукам школьники проснулись, в большинстве своем, рано. Один из учителей школы Джиндай разразился по этому поводу длинным и не слишком научно звучащим монологом о близости к природе и её пользе для здоровья.
В ответ на это взгляд учеников наполнился не энтузиазмом, но скептицизмом. Который только усилился, когда объединившие усилия учителя выгнали всех подростков на утреннюю зарядку под мокрые, роняющие огромные холодные капли ветви.
Спустя четверть часа бодрых команд и горестных стонов школьников, наконец, отпустили на волю. Вернее, отрезали живой стеной от входа в гостиницу и напутствовали подышать чистым горным воздухом еще полчаса, пока в кафетерии накрывают столы. Вовсе не потому, что учителя были нехорошими мстительными людьми, а ради здоровья ненаглядных учеников.
Сержант Сагара проникся важностью задания и, по привычке, чуть не отсалютовал, но вовремя спохватился. Происходящее напомнило ему привычку некоторых инструкторов после завершения марш-броска заставить подразделение пробежать еще десять километров. А с инструкторами не спорят.
Поэтому он согнал ворчащих Чидори с Киоко и еще нескольких одноклассников в группу и направился изучать местность. Которая, надо сказать, производила впечатление самое удручающее. Промокшая земля превратилась в скользкое месиво из грязи и опавшей хвои. Стволы деревьев были слишком тонкими, чтобы служить укрытием. В первые же десять минут Киоко едва не свалилась в две неожиданно возникшие на пути ямы, оставшиеся от давно выкорчеванных сосен. Кишащая в огромных количествах живность с шумом разбегалась при их приближении, оповещая возможных противников, затаившихся в засаде.
За исключением этих неприятных моментов Сагара… не то чтобы наслаждался прогулкой — скорее он испытывал удовлетворение. Приказ выполнялся. Его маленькая группа наслаждалась без всяких оговорок — это он понял по радостным возгласам и щелчкам не выпускаемых из рук фотоаппаратов.
А потом кто-то закричал.
В самой структуре мышления сержанта не было понятия «крик». Точно так же, как в языках наров Крайнего Севера не было слова «снег». Раздавшийся звук был: отличен от стона умирающего или раненного, достаточно протяжен, произведен незнакомой особью женского пола, являлся скорее удивленным, чем испуганным. Мелисса Мао, никогда не кричавшая так сама, однажды четко определила такой крик, как сигнал: «Все сюда, я нашла какую-то гадость, и понятия не имею, что делать!».
Обычно его издавали сотрудницы «Красного креста», выходя из палатки и наткнувшиеся на труп.
Поэтому Сагара велел одноклассникам оставаться на месте — чудом избежав соблазна сказать держаться за дерево до его возвращения — и, не вынимая оружия, отправился на звук. Чидори, проводив его взглядом и припомнив вчерашнее заявление о звуке выстрела, покачала головой и ухватила за рукав отправившуюся было за Сагарой одноклассницу. Шансы на спокойные выходные таяли на глазах.
На краю очередной заросшей травой ямы лежало тело. Выглядело оно так, будто уже успело внести вклад в выживание мелких лесных зверушек ближайшей зимой. Рваная рана на горле очень походила на причину смерти… Если бы сержант не знал, что все животные — и крупные и мелкие — добрались до человека уже после смерти.
Картина, если исключить из нее пятящуюся от тела девушку, выглядела до обыденности знакомо. Пришлось напоминать себе, что поблизости не ведется никаких боевых действий и мародерам взяться неоткуда. Наверное, это было удивительно — то, что даже в такой мирной местности человека могли убить за куртку или пиджак и содержимое карманов. Удивляться нелогичности японцев Сагара устал, а к смерти привык. Но то, что тело появилось в такой близости от его подопечной, сержанту не нравилось. Это могла быть какая-то ловушка.
На всякий случай предупредив застывшую над трупом девушку о том, что возле тела может оказаться мина — девушка сразу отступила как можно дальше — сержант принялся исследовать тело.


* * *


Шиничи тоже узнал крик.
Он бы даже отметил, насколько типично тот прозвучал — хоть в палату Мер и Весов запись отправляй — если бы не успел вообразить себе смерть кого-то из одноклассников.
Одним из первых добравшись до тела, детектив не сдержал вздоха облегчения. Мертвый человек был ему совершенно незнаком, к тому же оказался минимум на десять лет старше школьников. И это был именно мертвец — даже с пяти шагов было совершенно ясно, что пульс уже можно не проверять.
Тело, должно быть, всю ночь пролежало под дождем: оно успело немного погрузиться в размокшую землю, одежда превратился в сырые грязные тряпки. Любые улики, скорей всего, были смыты водой, а следы убийцы искать было просто бесполезно.
С первого взгляда могло показаться, что мужчина наткнулся в лесу на стаю одичавших собак, но Шиничи сомневался, что животные стали бы снимать и уносить пиджак. А пиджак или куртка должны были быть, если только незнакомец не выбежал в холодную ночь из-под ближайшей крыши.
— О боги! — выдохнула одна из учительниц, отставшая от детектива всего на пару шагов. — Это что… Дети, немедленно возвращайтесь в гостиницу! Неужели это… Неужели его так волки?
— Не думаю, — ответил Шиничи, совершенно не задумываясь об образе «Конана», — последнего японского волка видели лет шестьдесят назад. В этих горах они вообще никогда не водились.
— Жертвы нападений крупных животных обычно лежат иначе, — подал голос подозрительный парень со шрамом, осторожно приблизившись к телу и опустившись на корточки. Выглядел он абсолютно спокойным.
Шиничи отсутствие реакции заинтересовало даже больше, чем мертвое тело. Вот так склоняться над телами и изучать их, не проявляя ни капли брезгливости или страха, могли только люди, одержимые очень специфическими идеями о смерти. Они бывали или заворожены смертью, как чем-то мистическим, или ликовали, видя в мертвецах наглядное подтверждение своим деструктивным мировоззрениям…. Нездоровый интерес, в сумме с подозрительным поведением прошлой ночью, позволил бы отнести парня со шрамом к уже знакомому Шиничи типу людей. Вот только во взгляде старшеклассника не было ни безграничного любопытства, ни восторга.
Глядя, как этот Сагара Соуске вынимает из-под куртки нож — настоящий, армейский, а не складной, обычный для шпаны из старших классов — причем вынимает совершенно спокойно, не таясь, а потом приподнимает его кончиком изорванную ткань возле раны, Шиничи вспомнил еще о двух группах людей, реагирующих на тела вот так.
И только так.
Парень со шрамом не был психом. Он был или профессиональным убийцей, или детективом. В любом случае, он уже обогнал Шиничи и преступил к осмотру.
Побледневшая учительница цеплялась за ствол дерева. Несколько парней из обеих школ то ли явились поглазеть, то ли пытались заслонить собой от девушек малоприятное зрелище. Из-за пожелтевших кустов уже виднелись приближающиеся Ран и Соноко. Решив не тратить время на разыгрывание шоу, детектив просто перешагнул невидимую черту, отделяющую круг с телом внутри от собравшихся людей. Потом, внимательно глядя под ноги, подошел к мертвецу и присел рядом с мрачным парнем.
Пристальный осмотр не дал Шиничи почти ничего нового. Человек был мертв не менее восьми часов. Шея его изгибалась под неестественным углом, а лица просто не осталось. Даже повидав множество ран — смертельных и не слишком — Шиничи не мог не признать, что следы зубов смотрятся жутко. Пока разум анализировал разорванную плоть, пострадавшую от воды и успевшую привлечь муравьев, желудок болезненно сжимался. Что-то было не так с большой раной на животе, но чтобы подтвердить подозрения пришлось бы перевернуть тело… Или влезть рукой в склизкую, уже изменившую цвет плоть. Шарить в брюшной полости покойника, выискивая среди кишечника и почек мертвеца кусочек свинца — или оставленные им разрывы — да еще и на глазах у всей этой толпы…. Детектив был не таким храбрым.
Парень со шрамом убрал нож — Шиничи не удалось заметить, куда — и к телу больше не прикасался. Только хмурился и переводил внимательный взгляд с мертвеца на «ребенка» и обратно. Он явно готовился перехватить руку детектива, вздумай тот дилетантски полезть обшаривать покойника, но удивленным его присутствием не выглядел. Словно маленькие дети, склонившиеся над изуродованными телами, были чем-то совершенно обычным. Мало кто из знакомых Шиничи мог похвастаться такой невозмутимостью. Отложив анализ очередной порции наблюдений за этим непонятным человеком на потом, детектив сосредоточился на мертвеце.
Предположительное место преступления, время и погода не сулили ничего хорошего для расследования. Шиничи напомнил себе, что тело могло бы быть и в куда худшем состоянии — стая крыс или десяток бродячих кошек могли бы обглодать труп до костей за ночь. А если бы дождь не закончился…
На всякий случай детектив поднял голову и всмотрелся в виднеющееся среди ветвей небо. В ближайшее время ливня не предвиделось, но осенью погода менялась внезапно.
— Кто-нибудь, сфотографируйте, как лежит тело! — крикнул он столпившимся одноклассникам, — полиция может добираться сюда больше часа, снимки им понадобятся!
— Этот маленький монстр опять нашел труп! Я знала, что этим всё и кончится, — с надрывом вздохнула Соноко, словно призывая всех окружающих людей и незримых ками в свидетели. — Честное слово, Ран, в следующий раз, когда он попытается увязаться за нами, я привяжу его к письменному столу твоего отца.
Высказав эту угрозу, девушка вынула фотоаппарат из чехла, повозилась с настройками и принялась обходить мертвеца и склонившихся над ним людей по кругу. Как-никак у Соноко уже была репутация детектива, а значит, ей ни в коем случае нельзя было стоять и дрожать вместе со всеми.
— Думаю, нам следует отойти, — наконец подал голос Сагара.
— Конан, иди ко мне, — в то же самое время попросила Ран, протягивая руку. — Я знаю, что ты ничего не испортишь, но давай не будем нервировать местных полицейских.
Шиничи и парень со шрамом отступили от тела. Детектив даже позволил Ран обнять себя за плечи, что бы подруга могла успокоиться. Всё-таки было что-то невероятно трогательное в том, как девушка не могла привыкнуть к виду насильственной смерти.
— Я надеюсь, братик, ты не оставил там отпечатки?.. — поинтересовался он у подозрительного парня спустя пару минут.
Тот резко качнул головой и нахмурился. Потом поднял правую руку и продемонстрировал надетую на нее хирургическую перчатку.
— Удачное совпадение, что у меня с собой была походная аптечка, — речь его прозвучала так, словно он всю жизнь тренировался отшивать репортеров. Подумав еще немного, он добавил: — Осмотрительность в незнакомых горных районах никогда не бывает лишней.
Видимо решив, что этого объяснения довольно, парень направился обратно к телу. Шиничи поспешил следом.
— Успокойся, — Соноко убрала фотоаппарат, постаралась зарыть собой неприятную картину от глаз подруги и попыталась подбодрить нахмурившуюся Ран. — На трупы Конан насмотрелся уже на несколько жизней вперед, и еще один ему даже аппетит не испортит. Кроме того, не удивлюсь, если местные полицейские разбираются в осмотре мест преступлений хуже, чем он. Если ты попытаешься ему помешать — малыш просто взорвется.
Из-за спины у нее раздалось бодрое:
— … и переверни тело вот так, братец. А теперь закатай здесь его рубашку. Это что, след татуировки? Не могу разобрать…
— Кажется, нашел себе нового товарища для игр, — заключила девушка, закатывая глаза. — Не в обиду вам с отцом будет сказано, но парень — просто магнит для сумасшедших.
— Возможно, это сведена татуировка подразделения, — раздалось со стороны места преступления. — По очертаниям похоже на вторую стрелковую дивизию КНР. Или эмблему мадагаскарских наемников… Жаль, что большая часть съедена.
Ран вздохнула и покачала головой. Тут через оцепление из парней прорвалась вчерашняя девушка с остановки и, не церемонясь, ухватила своего приятеля-чудака за шиворот.
— Пойдем-ка со мной! — потребовала она, всерьез пытаясь оттащить парня от тела. — Думаю, офицеры не обрадуются, обнаружив над трупом кого-то вроде тебя.
Со стороны одноклассников странной парочки послышались приглушенные и нервные смешки. Для желудков некоторых из них смех оказался последней каплей. Несколько человек, зеленея и прикрывая рты руками, бросились в кусты.


* * *


Низенький и пожилой полицейский — постаревшая версия офицера с фотографий в холле гостиницы — хмуро смотрел на тело. Одной рукой он сдвинул на затылок измятую форменную фуражку. Другой придерживал за ошейник пушистую собаку, назвать которую служебной язык не поворачивался.
На место преступления офицеры явились через полтора часа после того, как администратор, наконец, поверил, что его не разыгрывают, и позвонил в участок. На месте оказалась только оператор, которая посетовала на забывчивость обоих «настоящих полицейских», отправляющихся в горы без раций, оставила вместо себя в участке женщину из газетного киоска и убежала искать коллег.
Теперь один из полицейских — с таким видом, будто его живьем засунули в Ад — записывал показания нескольких десятков школьников, а его старший коллега изучал тело. Самим фактом своего существования мертвец офицера даже не нервировал, а оскорблял. С таким удивлением и отвращением люди смотрели на чужую машину, припаркованную посреди их газона. По делу полицейский ничего не говорил, предпочитая вести с владельцем гостиницы и учителями куда более привычный для него разговор о своей собаке.
— Я беру Нану с собой, чтобы отпугивать диких животных, — размеренным голосом вещал он, приглаживая подвижные уши своей спутницы. — А то часто ходить через лес приходится. Здесь же две гостиницы, храм и частные дома нескольких художников. Местность у нас красивая…
На учителей — по крайней мере, на женскую их часть — эта болтовня действовала успокаивающе. Еще больше их успокаивал пушистый ушастый шарик на толстых лапах, тычущийся влажным носом в ладони.
У Шиничи складывалось ощущение, будто все эти люди надеялись, что если игнорировать мертвеца достаточно старательно, то тот поймет, что ему здесь не рады и переползет куда-нибудь подальше. К людям, которым не придется писать директорам докладные и доказывать, что дети не получили психологическую травму. Или объяснять родительским комитетам, что жизни экскурсантов ничего не угрожало. Туда, где работали молодые амбициозные офицеры, мечтающие вырваться из деревенской глуши, а не рискующие своей пенсией ветераны.
Младший офицер добросовестно записывал имена постояльцев: и с огромной семьей, и с любителями лазить по горам было гораздо проще иметь дело, чем со школьниками. В некотором роде еще и потому, что сам офицер был ненамного старше их, и никак не решался призвать к порядку. Вот его старшему коллеге повезло, он взял на себя хозяев и работников гостиницы. И нервных учителей. Так что, возможно, злого умысла — и попыток свалить самое тяжелое на новичка — в таком распределении труда и не было.
Время от времени оба полицейских бросали полные подозрений взгляды на парня со шрамом — Сагару Соуске. Тот вызвался посторожить место преступления и, дождавшись утвердительного кивка сбитого с толку офицера, замер над телом и не двигался уже около часа. Стоять неподвижно, всем своим видом демонстрируя, что любопытным следует держаться подальше, у него получалось так же естественно, как у окружающих сосен — расти вверх.
Шиничи тоже бросал на Сагару подозрительные взгляды. Детектив не забыл, что тот бродил по гостинице ночью — предположительно во время убийства. Кроме того, старшеклассник был вооружен и проявлял интерес к расследованию.
Вот только какие у него были причины убивать незнакомца? И почему его поведение возле тела не показалось странным ни его одноклассниками, ни учителям из их школы?


* * *


Не только Шиничи подозревал Сагару.
Подобные мысли крутились в головах у засевшей в баре у дороги Мелиссы Мао и у Канамэ Чидори, сосредоточенно разглядывающей порыжевшую осыпавшуюся хвою под ногами. Правда, в то время, как старший сержант удивлялась, почему не получила сообщения о ликвидации противника, школьница подозревала, что излишне рьяный защитник мог убить соседа-постояльца случайно, просто не разобравшись в ситуации.
Если мании Сагары наконец вышли из-под контроля, на это нельзя было закрывать глаза. В первую очередь надо было оттащить эту человекообразную самовзрывающуюся бомбу подальше от посторонних ушей и хорошенько расспросить. Ведь, не смотря на зачастую чрезмерно агрессивные реакции на обыденные вещи, Сагара — по крайней мере, до сих пор — старался захватывать людей для допроса, а не «устранять». Если на этот раз горе-солдат не стал тратить время, он должен был засечь человека за чем-то действительно… странным.
Девушка потерла висок. Как бы ей ни хотелось верить в то, что у поступка Сагары были серьезные причины, она не могла отрицать, что чокнутый одноклассник мог просто… перестараться. Запутаться. Насколько бы было легче, отправься с ними в поездку Курц. Он, конечно, был совершенно невыносим, но мог бы удержать друга от фатальных ошибок. Скорей всего. Если не стал бы тратить всё время на попытки познакомиться с девчонками из Тэйтан.
Канамэ вздохнула и тряхнула головой. Ну и как она теперь должна была реагировать? Как говорить с ним?..
— А где были вы, молодой человек? — раздался за спиной у девушки скрипучий голос.
Чидори обернулась. Пожилой офицер сверлил Сагару подозрительным взглядом из-под кустистых бровей. Его собака тоже принюхивалась. Возможно, чуяла неуловимые, но постоянно сопровождающие агента «Мифрила» запахи пороха и оружейной смазки.
— По показаниям соседей, вы выходили из номера где-то на полчаса…
— На сорок семь минут, — дисциплинированно поправил полицейского Сагара.
Чидори представила, как он сейчас заведет свою обычную песню про «случайные совпадения» и поспешила на выручку. Благо она точно знала, что её соседи по комнате крепко проспали всю ночь.
— Этот парень немного тупит, когда речь заходит об искусстве, — сообщила она обоим офицерам, повиснув на плече Сагары. Чидори постаралась изобразить улыбку, которую не раз видала на лицах девушек, извиняющихся за своих парней. — Как что-то скажет, так учитель за голову хватается. Вот я и объясняла ему всё про местных живописцев, чтобы не… Ну вы понимаете.
Она улыбнулась еще шире, стараясь выдать свою тревогу за смущение.
«Только не вздумай что-то вякнуть, придурок!» — подумала она, пытаясь передать Сагаре мысль с помощью крепко вцепившихся в плечо пальцев. Видимо, телепатия сработала.
— Так и есть, — подтвердил Сагара, не отрывая глаз ото лба офицера. — Я просил помочь восполнить пробелы в имеющейся у меня информации.
Чидори едва удержалась от вздоха облегчения. Кажется, отделаться от полиции удалось, а разобраться в событиях ночи можно было и позже.


* * *


Шиничи, издалека наблюдавший за тем, как полицейские берут показания у Сагары, скривился.
Эти люди действовали совершенно непрофессионально. Кроме того, было совершенно ясно, что длинноволосая девушка лгала. Зачем она вмешалась и почему так спешила выгородить одноклассника? Она знала, что он делал? Она была сообщницей? Или ей самой требовалось алиби? В этом надо было разобраться.
Шиничи даже не удивляло то, что все работники и обитатели гостиницы уцепились за мысль, что и убийца и его жертва были что-то не поделившими бродягами. Кажется, даже полицейские в это верили.
Конечно, офицеры могли притворяться, чтобы люди не боялись оставаться под одной крышей с убийцей. И не пытались в панике разъехаться. Это был бы разумный ход, не позволяющий преступнику незаметно сбежать, но… Всё равно это было просто ужасно, просто ужасно непрофессионально.
Поняв, что больше ничего важного не услышит, детектив отправился в гостиницу, чтобы подумать в тишине. Хотя со стороны могло показаться, что маленького и беспомощного Конана отвели в тепло Ран и Соноко, уже начавшие замерзать в своих спортивных костюмах.
Возможно, подруги и думали, что заботятся о маленьком ребенке, но Шиничи нравилось думать, что это он заботится о них. Поэтому, доведя девушек до номера, детектив едва не посоветовал им принять горячий душ, чтобы согреться и избавиться от напряжения. Остановило его только то, что кто-то из полицейских недотеп мог возомнить, будто они смывают улики. Подвергать Ран и Соноко еще одной серии допросов он не собирался. Вместо этого Шиничи прихватил полотенце и умчался якобы мыть руки.
Он не слышал, чтобы кто-то еще поднимался на второй этаж, так что не собирался упускать шанс изучить вещи подозрительного Сагары Соуске.
На всякий случай, нацепив на лицо самое непосредственное выражение, детектив распахнул нужную дверь, но номер был пуст. Вычислить, какая из сумок принадлежит Сагаре, труда не составило. Должно быть, парень действительно был военным маньяком: кровать была заправлена на военный манер, а задвинутая под нее сумка изо всех сил стремилась уподобиться вещмешку. Пока детектив осторожно перебирал лежащие в ней предметы, его не покидало ощущение, что подпертая стулом дверь распахнется и в номер ворвется армейский сержант с командой «Смирно!».
В сумке ничего подозрительного не обнаружилось — даже слишком ничего. Ни одна вещь не казалась личной. Просто минимальный набор белья и безликой повседневной одежды, пахнущий одним и тем же дешевым порошком. Одежда, в которой детектив видел Сагару в день приезда, была на месте. Если судить по ярлычкам, все вещи были куплены не слишком давно, вероятно в одном и том же месте. Человек, приводивший в порядок эту одежду, никогда не пытался разобраться в режимах стирки. Скорее всего покупкой этих вещей и стиркой Сагара занимался сам. Единственная странность была в том, как он хранил носки… но это тоже могло быть частью его военного увлечения. Под матрасом тоже ничего не оказалось.
В кошельке были деньги. Немного помятые купюры, разного достоинства. Никаких личных фотографий — а с чего бы им быть, подростки редко вставляли снимки в затянутые прозрачным пластиком кармашки кошельков. Снимки близких они хранили в телефонах. Не было никаких чеков, никаких талонов со скидкой на пятое посещение караоке... Ничего, кроме потертой памятки о сортировке мусора.
Кому могли потребоваться такие подсказки, кроме человека, приехавшего из глухой деревни? Или из другой страны. Но о прошлом Сагары можно было узнать и у его одноклассников. Пока что факт был бесполезен для расследования. Уходя из комнаты, Шиничи точно знал только одно — если Сагара и убил того человека, то он умудрился сделать это, не запачкавшись.
Правда, был еще один факт. Абстрактный, но строящийся на наблюдениях за людьми, потому Шиничи позволил себе включить его в общую картину. У военных маньяков обычно бывало с собой больше одного ножа. А кроме оружия были еще и какие-то вещи из арсенала выживальщиков. Но в сумке Сагары не было ничего, что могло бы вызвать вопросы или косые взгляды.
Вспомнив о ноже, Шиничи предположил, что другие предметы своего увлечения парень мог носить с собой. Словно он готовился к обыску комнаты. А это говорило о совершенно другом уровне подозрительности.
Детектив попытался вспомнить, в каком номере останавливалась длинноволосая девушка — возможно, её вещи могли подсказать, зачем она обеспечила бродящего по ночам вооруженного человека фальшивым алиби?