Автор: БК-тем
Бета: bettelgeyze
Задание на спецквест: Букмекерская контора (локация)
Размер: миди, 5014 слова
Пейринг/Персонажи: ОМП, спойлер
Категория: джен
Жанр: экшн, приключения
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Только что закончившая череду бессмысленных войн страна – отличное место, чтобы испытать удачу. Или неудачу.
Примечание: пост-"Чудовищный взвод"
читать дальше
На бесконечности высей настаивали жрецы, прочие же обитатели мира больше полагались на слова героев, то и дело наведывавшихся на пик горы в поисках огня, амброзии и любовных приключений. К несчастью с математикой у героев, как правило, было туго, и точной длинны маршрутов они не оглашали.
Бесконечность высоты Кори Челести была не единственной ошибкой жрецов. Все, у кого была хоть капля наблюдательности, знали, что в действительности боги проводят дни, двигая фишки и делая ставки. Большинство естественных философов и ученых от религии утверждали, что человеческая вера была топливом, без которого было невозможно существование богов. Но это тоже было не совсем верно. Может, без веры боги исчезали, но без азарта они не могли жить – так утверждали наиболее авторитетные исследователи.
Конечно, существовали и боги-парадоксы, ставящие ученых в тупик. Например, Госпожа. Просто Госпожа, которую не называли по имени и которой не стоили храмов. Самая призываемая и самая ненадежная богиня во всем Плоском мире.
К ней обращались на каждом континенте, в каждом городе, за игральным столом, в конторе букмекера… в темном переулке. Удача могла быть разной, а без азарта не могли прожить не только боги.
Трактир «Задранный гусь» стоял так близко к дороге, что проезжавшим через городок почтовым каретам приходилось останавливаться, чтобы провести лошадей мимо в поводу – иначе колеса налетали на нижнюю ступеньку крыльца. Лошадей обводил лично трактирщик, за умеренную плату. За неумеренную он орал на решивших сэкономить лихачей. Дорога перед «Гусем» являлась, как это часто бывало, главной городской улицей – в этом жители городка Сплинц, что на самой окраине Злобении, придерживались традиций. К традициям также относились сплетни, попытки незаметно стянуть у более удачливого соседа вовсе не нужные в хозяйстве инструменты и заливание в желудок чего-то пенящегося, похожего на пиво ценой и цветом, но не вкусом.
Руководствуясь этими соображениями, горожане совершили прорыв в современном традиционализме и разместили мэрию прямо в трактире. Всё равно главой города избирался самый крупный промышленник, способный оплатить именную табличку из собственного кармана. Кроме того, одно дело было наплевать на решение мэра, а совсем другое – разозлить единственного на много миль трактирщика. Конечно, некоторые горячие головы время от времени высказывались против, и мэром дважды избирался кузнец – но проводить заседания вокруг горна и мехов было слишком жарко.
Кареты проходили через Сплинц пару раз в неделю, как правило, почти пустыми – по традиции люди спускались с гор на равнины, а не поднимались наверх. Иногда зеленые от качки и тряски люди выползали из кареты или падали с её крыши, покупали подсоленные вареные яйца на обед и контрабандные свинцовые самородки на сувениры и уже через полчаса снова отправлялись в путь. И совсем уж редко кто-то так и оставался на перекрестке перед «Гусем», который заменял городу площадь.
Злобенцев – как и обитавших по другую сторону реки борогравцев – сложно было назвать гостеприимными хозяевами. Сама земля, на которой стояли дома, привыкла к тому, что чужаки в городах объявлялись, только маршируя под похабные песенки и с оружием в руках. А значит должны быть обмануты, оглушены и ограблены. Не обязательно в такой последовательности.
Конечно, в городке Сплинц было несколько гномов – ведь злобенцы, в отличии от тупых борогравцев, не собирались рушить отношения с владельцами жировых и медных шахт. Был и караулящий мост тролль – но тот так зарос лишайником и обленился, что давно стал чем-то вроде особенности ландшафта. Нынешние старики любили повспоминать, как детьми лазали ему на голову, выцарапывать инициалы гвоздями. Чаще они вспоминали только боевые подвиги.
Был в Сплинце и самый настоящий и до сих пор живой Иностранец – не перебравшийся тайком через реку сапожник, отчаявшийся продать свой товар дома, а человек с равнин. Этим хмурым пятничным вечером он, как обычно, поднялся по ступеням «Задранного гуся» и окинул оценивающим взглядом собравшуюся публику.
В углу мирно похрапывал констебль городской стражи – ветеран пяти борогравских национально-освободительных компаний. У него не хватало обеих ног, но костылями старик швырялся метко. Реагируя на скрип двери, страж порядка разлепил один глаз, бросил из-под нависших седых бровей полный подозрений взгляд на вошедшего и снова уснул.
Три старушки у входа проводили иностранца неприветливым взглядом и широкими улыбками. Они были достаточно сморщены и скрючены годами, чтобы посещать трактир, не опасаясь за свою репутацию.
Стайка кутающихся в поношенные шали молодых женщин – по большей части переплывших реку на бочках беженок из Борогравии – похвастаться этим не могла, но в бараках опасно было готовить, а сырую репу можно есть только до определенного предела. При приближении сутулого, одетого в штаны с выглаженными стрелками господина они поспешили подняться из-за стола и поприветствовать его почтительными приседаниями. На книксены их попытки не тянули. Вновь прибывший ответил на приветствие вялым взмахом руки и прошел к стойке. Женщины работали на его предприятии мотальщицами и укладчицами, и обращать на них слишком много внимания было, по местным меркам, неприлично.
Теперь рассмотрим этого господина повнимательнее. Сутулого, плохо выбритого человека звали Арнольд Метрик, и о нем стоило сказать по крайней мере две вещи: он был предпринимателем и он ненавидел Злобению. Злобения, в лице жителей Сплинца, ответила по началу тем же – и поспешила навести о чужаке справки у родственников и однополчан родственников. Графы и прочие влиятельные лица страны не любили, когда пристукивали шпионов – это было недипломатично, а страна изо всех сил демонстрировала миру своё новое, еще не зажившее после кардинальной перекройки, дружелюбное лицо.
Полгода назад господин Метрик уволился из крупной строительной компании в Щеботане, громко хлопнув дверью и пообещав, что даже в богами забытом Убервальде сможет добиться большего, чем в городе высокой кухни. Тем более что уровень последней, надо признать, опускался всё ниже и ниже – одни только вареные подошвы чего стоили. Страшно было представить, куда модные тенденции заведут дальше, но на ум приходил только салат из травы и камней мостовой.
Узколобые обыватели отвергли проект пятидесятиметровой железной клик-башни Метрика, которая могла бы принимать и пересылать сразу дюжину сообщений. Сперва рабочие запросили непомерную оплату, потом горожане выступили против его Башни Века – якобы взгляд на нее портил бы аппетит. Последней каплей для предпринимателя и его инвесторов – дивное и непонятное, но солидное слово – стал пожар, уничтоживший всё, кроме фундамента постройки.
В Анк-Морпорке, куда рано или поздно стекались все изобретатели со своими чертежами, его новый проект – Имперское Стоящее Здание просто негде было бы строить. Конечно представители гильдий, с которыми Метрик начал переписку, намекали, что могут что-то придумать и даже помочь предотвратить новые пожары, но цены за размышления выставили непомерные. Так и получилось, что предприниматель, новатор и инженер обмотал чемодан бечевкой, запрыгнул в почтовую карету и отправился в Злобению – страну дешевой рабочей силы, отсутствия конкуренции и земель, которые за копейки арендуются на двести лет, при условии, что вы не гном или вампир.
В первый раз его ограбили еще в предгорьях, у поворота на Борогравию, когда парочка невысоких худых парней в масках спрыгнула с дуба прямо на крышу кареты. К счастью, налетчиков интересовали только деньги некоего графа, перевозимые под сидением, а не кошельки пассажиров.
По-настоящему обеспокоило Метрика то, что, услышав рассказ пассажиров, глава пограничной службы – он же мэр Сплинца, он же трактирщик и смотритель постоялого двора – ответил: «Надо же, пятый раз за неделю» и вернулся к протиранию кружек грязным полотенцем. У Метрика впервые зародились серьезные подозрения в том, почему именно в Злобении не было крупных компаний. Но это его вовсе не остановило.
С тех пор прошло два месяца и полтора десятка ограблений.
– Что на этот раз? – поинтересовался у него невозмутимый, как тролль в середине лета, трактирщик и, не дожидаясь ответа, плеснул в кружку Метрика пиво.
– Снова Неуловимые, – мрачно пожаловался инженер, устраиваясь за барную стойку.
Попугай – или раскрашенная птица, очень похожая на попугая, – проигранный заезжим циркачом и обитающий в клетке рядом со стойкой, вынул голову из под крыла и прокричал:
– Госпожа Удача смотрит на вас! Рискуй и побеждай! Орешки! Орешки! Пиво! Сосиски! Делайте ваши ставки!
Трактирщик щедро отсыпал питомцу гонорар за рекламу. Тот встопорщил хохолок и занялся чисткой перьев. Раньше в клетке стояло чучело гуся, но живая птица нравилась завсегдатаям больше. Особенно когда кто-то начинал совать пальцы между прутьями.
– Опять украли весь жир, который ты заказал на равнинах, милок? – послышалось предположение из угла зала. Старушки проявляли к чужим бедам чуткость голодных грифов.
– Или снова перегородили нижний съезд и перехватили повозку с гвоздями? – спросили из другого угла. Голос говорившего звучал так, словно каждому звуку приходилось проходить через пыльный коврик, но мертвецами, пусть и ходячими, здесь было никого не удивить. От солдата не требовалось быть живым, чтобы получить кружку пива – только носить мундир правильного цвета.
– Напали на телегу с насосом, который собрал Кривой Пауль, и теперь придется заказывать новый? – вынесла предположение компания лесорубов. Их в Сплинце было много, хотя окрестный лес, традиционно, выполнял функции крепостной стены и еще целого ряда других фортификационных сооружений, и рубить его стали бы разве что пособники борогравской экспансии. Когда новатор и делец решил нанять местных для заготовки строительного материала, у тех ушло две недели, чтобы сообразить, чего от них хотят.
Метрик не отвечал на вопросы из зала, пока не допил первую кружку.
Самые важные вещи о Сплинце и его обитателях он заметил еще в первую неделю. Во-первых, самыми работящими людьми в окрестностях города были скрывающиеся от местных и борогравских властей дорожные налетчики, по прозвищу Неуловимые. Те самые, что ограбили карету, в которой ехал делец. Правда, Неуловимых было всего двое, но для сплетен большая банда и не требовалась: поговаривали, что они были завязавшие вампиры, скрывающиеся военные преступники, маньяки-поджигатели или даже женщины из так называемого «Чудовищного взвода». А то и всем сразу. Во-вторых, все совершеннолетние и имеющие хоть одну монету жители города тратили по полдня, заключая пари на то, кого разбойники ограбят в следующий раз. Так же развлекались и местные гномы. И тролль из-под моста – правда, ему приходилось действовать через посредника. Те, кто не делал ставки – молодые женщины, которых благопристойные горожане не пускали в трактир, – предпочитали спускаться из города на равнины как можно скорее, а значит, в счет не шли.
О, еще ставки не делали беженцы и Игорь. Хотя последний, если присмотреться повнимательней, всё больше начинал походить на Игорину, но пока он – или она – лечил вывихи и больные зубы, люди готовы были закрывать глаза еще и не на такие отклонения.
Прежде пари в Сплинце разбивал трактирщик, но теперь его место занял Метрик, который между делом обучил горожан высокому искусству долей. Подсчеты мелом на столах приводили горожан в благоговейный трепет, и инженер умудрялся получать свою долю с выигрышей, почти не жульничая. Если где-то он и изменял расчеты в свою пользу – то только из глубокого убеждения, что Злобения ему должна, а когда деньги дают, их надо брать.
Так и не удостоив собравшихся ответом, Матрик развернул свежую листовку, собственноручно отклеенную от почтовой кареты, и громко прочитал:
– «Ва время празднавания годавщины пиримирия с Борогравией праизашло аграбление. Расбойники Ниулавимые праникли в банк города Бобровица. Ани фскрыли сейф…» – тут он оторвался от бумажки и окинул зал взглядом. – На это у нас ставило… э… восемь человек, на ограбление в день годовщины перемирия – двадцать три.
Зал загудел. Не обращая на них внимания Метрик продолжил чтение.
– «Приступники пражгли стену и пахитили городской бюджет. Фсе восьмисот монет золотом!» На кражу свыше пятисот золотых у нас ставил… только я.
– Не может такого быть! – вскочил Кривой Пауль – брат кузнеца и зять мэра, фигура во всех смыслах влиятельная. – Да в Бобровице отродясь больше сотни монет не набиралось!
Метрик подождал, пока спор, как обычно, перейдёт на личности, а потом и на то, что все беды от борогравских эмигрантов. Жители Сплинца были также предсказуемы, как мыши, и мыслей у них в головах помещалось не намного больше.
Борогравские эмигрантки всё также молча уничтожали брюкву и лук, недоваренные поварихой, – которая полагала, что жена мэра и не обязана уметь готовить, – и в разговоры не вступали. У Метрика постепенно крепла уверенность в том, что работницы что-то замышляют. Молчаливые женщины были аномалией по меркам любой страны. Но эмигрантки не спрашивали, где он берет вещи, которые нужно сматывать и паковать, и не шумели, когда представители власти вламывались посреди ночи в поисках Неуловимых. Городской стражник, мэр и кузнец очень серьезно относились к слухам о том, что воров с огромными мешками видели посреди ночи возле стройки Метрика, но внезапные обыски ни к чему не приводили. Если невзрачные мотальщицы-укладчицы и пали перед порочным очарование лихих налетчиков, то мужчины не оставили в бараке никаких следов. Если не считать за таковые пару штанов, найденных под кроватью одной из новых работниц. Почти сразу оказалось, что бледная дерганая девица, ни на миг не отходящая от подруги, просто привыкла зимой надевать их под юбку, чтобы не мерзнуть. Не все могли позволить себе теплые панталоны…
– Ставка – дело святое! – проорал проснувшийся попугай. – Святое! Пиво! Орррешки! Полнолуние! Закрывайте окна в полнолуние!
Несколько человек выглянули в окно, на уже виднеющийся между облаков белый диск. Особым указом мэра попугай был назначен секретарем и глашатаем и справлялся с информированием людей куда лучше своего двуногого предшественника. Тот вечно забывал объявить предупреждение о времени оборотней, за что однажды и поплатился.
– Эта Борогравия – настоящая дыра! – продолжал тем временем делиться жизненным опытом Кривой Пауль – ветеран всего одной компании, в которой ему и подбили глаз. – Страна нищих и воров!
– Хуже, – подключился мэр-трактирщик. – Страна нищих воров! Грабители, и те перебрались через границу к нам, поняв, что на своей паршивой родине им ловить нечего!
– Страна без законов! – возмутилась одна из старушек. – Даже остановить пару воришек не сумели! Помяните моё слово: если бы не вмешательство Мировой Общественности – наши войска уже давно навели бы там порядок!
Разбуженный патриотическими воззваниями констебль поерзал в своём углу, приоткрыл глаз, ударил по полу костылем и объявил:
– Мой сержант Перкинс сейчас констебль в Бобровицах. У старика всего одна рука и один глаз, но он до сих пор цепкий, как собака! И недели не пройдет, как Неуловимых повесят!
Метрик поспешил спрятать улыбку. Азартные идиоты просто не оставляли ему выбора.
– Кто еще ставит на то, что Неуловимых повесят к будущей пятнице? – подначил он, открывая блокнот. Стоило собрать новые ставки, прежде, чем выдавать выигрыш – потому что, провернув всё правильно, выигрыш вообще можно было не выдавать.
Каждую неделю прогноз о скорой смерти борогравской парочки не сбывался, и Метрик становился на пару медяков богаче. Жители Сплинца научились уважать его прозорливость. Люди шептались, что всё дело в чутье обитателя равнин – по мнению злобенцев, города долины Сто так и кишели жуликами.
На лицах некоторых уже проигравшихся горожан начало проступать то выражение, какое бывает у людей, готовых сделать глупость. Краем глаза Метрик заметил, как заерзали две мотальщицы, сидевшие ближе других к выходу. Обе были тощие, с коротко остриженными разозленными согражданами волосами, их он нанял дня три тому назад. Парадокс, но душевные отношения со злобенскими солдатами не стали для них хорошей рекомендацией по эту сторону границы. Ветераны всегда предпочитали, чтобы заграничные приключения не напоминали о себе. Метрик же был человеком без предрассудков и платил этой парочке те же две монеты в неделю, что и другим беженкам. Сомнительно, что бы они решились сделать ставку, но коммерсант и новатор всегда считал, что возможность проиграть свои деньги должна быть доступна всем.
– Подумать только, пять нападений на кареты, – подлил Метрик немного масла в огонь, – Ограблены три банка… Не представляю, зачем им при этом еще и перехватывать мои заказы.
Последнее было сказано с искренним гневом.
– По крайней мере, все те бракованные детали, которые ты отсылаешь обратно на равнину, доходят в целости! – пошутил кто-то за спиной Метрика.
Тот поспешил улыбнуться, не хватало еще, чтобы люди задумались, почему неподходящие детали, отправляемые для обмена, охраняются лучше, чем сырье и материалы, нужные в работе.
– Пять медяков на то, что Неуловимые ограбят мэрию в Ежищах! – Кривой Пауль протопал к стойке и швырнул монеты с такой силой, что те едва не застряли в отполированных локтями досках. – До них всего полдня пути от границы!
– В Ежищах мой старый приятель капрал Кредди обыскивает швейную фабрику и общежитие работниц, – поделился городской стражник, подождав, пока человек пять оставят Метрику свои деньги. – У них там тоже полно девчонок из Борогравии, которым эта парочка негодяев могла задурить головы. На всякий случай – Кредди позвал в подмогу солдат графа… Но я думаю, девицы парней предупредят, и те возле Ежищ даже не появятся. Так что я ставлю на отделение почты в Сгоревшей Деревне. Вот что эти негодяи ограбят!
Собравшиеся недовольно загудели, но полезть к ветерану с претензиями не решился даже Кривой Пауль. Костыли в Сплинце считались аргументом очень весомым.
– Ставлю на то, что в наш город солдаты графа тоже заедут… с проверкой, – как можно более двусмысленно подмигнул людям за столами Метрик. Люди в небольших городах любили пошлые шутки.
– А я ставлю десять медяков на то, что твою телегу или карету снова ограбят уже сегодня ночью, господин! – произнес у него над ухом громкий звонкий голос и пригоршня монет ударилась о стойку. Он с трудом оторвал взгляд от денег и уставился на нависающую над ним широкоплечую девицу с едва прикрывающими уши волосами и выступающими скулами. Под немигающим взглядом мотальщицы он сглотнул.
– Ты… уверена, милочка? – сглотнув, спросил Метрик. Работники не должны так смотреть на своего нанимателя.
– Я не милочка, а заместитель председателя гильдии мотальщиц и укладчиц Сплинца, – одернула его девица. – И прежде, чем вы спросите, – у нас есть печать мэра и даже подпись кузнеца, так что мы законная организация. Но сейчас я просто желаю сделать ставку.
Метрик снова сглотнул и посмотрел на горсть монет. Это была зарплата любой его девушки за два месяца. И одна из монет действительно вошла в дерево на четверть дюйма.
– Ставка – дело святое! – каркнул попугай. – Госпожа смотрит на тебя!
– Как официальный букмекер Сплинца – о чем говорит документ у вас в кабинете – вы обязаны принять ставку, – напомнила девица. Если Метрик и знал её имя… нет, не знал, он никогда не интересовался такими мелочами, тем более, что мотальщицы и укладчицы редко умели читать и вместо подписи ставили крестики.
– А это не тебе и твоей подруге я предлагал поехать к моим знакомым в Анк-Морпорк? – осипшим голосом спросил он.
– Вы еще говорили, что для мотальщиц там работы нет, но шитьём можно зарабатывать по полдоллара в неделю, – хищно ухмыльнулась девица. Завсегдатаи уже начинали смеяться над разыгрывающимся перед ними нападением мыши на кота, но Метрику было не до смеха. И девица, побрали бы её все черти, отлично видела это.
– У меня знакомая служит там, в городской страже, – перестала ухмыляться она. – Так что я в курсе, кого и как там обшивают, – девушка нагнулась к самому уху Метрика, вызвав у зрителей новую вспышку хохота. – Или принимайте ставку, или я расскажу трем старым ведьмам из Комитета Благопристойности, которые сидят у входа, чем занимается Гильдия белошвеек, для которых вы писали рекомендации местным дамочкам. Кривому Паулю будет очень интересно, что вам сшила его сестра… или она вязала для вас крючком?
– Но на ограбление моих телег никто не ставит, – предпринял последнюю попытку Метрик. Люди, подобные ему, не сдавались никогда. Волоки его на костер древняя омнианская Квизиция – Метрик и то попытался бы заключить с её служителями сделку, занять денег и смыться. Или продать квизиторам кремень и солому.
– И вас это совсем не удивляло? – всё так же, выдыхая ему в ухо, спросила мотальщица. – Местные же ставят даже на то, сколько птиц обделается им на плечо за неделю.
Страшное осознание обрушилось на дельца. Оно проделало это с размахом примы столичного театра – под аккомпанемент метафорического оркестра и вспышки сопровождающего все гениальные, но очевидные открытия света.
– Если задуматься… – пробормотал он, окидывая таких наивных и жадных горожан полным подозрения взглядом. Все эти люди знали где, когда и с каким грузом ездят его телеги. Конечно, не те особые телеги с бракованными запчастями, а другие… – Нет, власти бы узнали, будь они ВСЕ ворами.
– Они не воры, господин, – девица выпрямилась. – Они злобенцы. – И уже громче добавила: – Если ты думаешь, что этого не произойдет, господин, то поставь свою фабрику!
– Чего еще ты хочешь? – спросил Метрик, изображая самую добродушную улыбку и пододвигая пригоршню монет к себе. Зал наполнился гулом голосов. – Ты ведь не ради ставки подошла.
– Нам нужна только ваша подпись, – заместитель председателя вынула из фартука кусок картона, исписанный неровным почерком. Должно быть, тот самый документ об учреждении гильдии. – Чтобы все знали, что вы с нами сотрудничаете. Нет, даже не так, чтобы все знали – на вашем предприятии могут работать только члены гильдии.
Трактирщик – то есть мэр – при виде картонки почему-то побледнел и отвел глаза. Возможно, его подпись жуткая особа тоже добыла не при помощи милой улыбки.
«Цивилизация добралась и сюда, стоило бежать от нее в горы», – мрачно подумал Метрик, но потребовал чернильницу. Всё равно он не планировал оставаться в Спленце так долго, чтобы зародившееся сестринство рабочих могло создать проблемы. Солдаты местного графа добрались до соседнего города, значит, за поиски парочки воров взялись всерьез.
Стараясь ничем не выдать своего раздражения, Метрик выдал горстке удачливых победителей их деньги и отправился на городскую окраину, где за забором из горбыля тянулись ряды деревянных строений – совсем новых, еще пахнущих смолой. Никто не удивился, ведь новатор и коммерсант не спешил. В его деле было важно всегда придерживаться графика – размеренность успокаивала наблюдателей.
Остановившись у ворот, он закурил и обменялся парой фраз с дремлющим в будке человеком – очередным ветераном. Ног у него было на одну больше, чем у констебля, а значит и за охрану ему приходилось платить две стражнические ставки. В приграничных землях это считалось логичным.
Спустя пять часов у тех же ворот остановилась почтовая карета. Так и было заранее оговорено, хоть Метрику и пришлось потратить целый анк-морпоркский доллар. Кучер что-то прохрипел со своего места, приподняв край шляпы, а его помощник спрыгнул, чтобы помочь дельцу загрузить тяжелый дорожный сундук. Метрик бросил юнцу пару монет и только тогда заметил, что это был не тот помощник извозчика, с которым он имел дело обычно. Да и сам кучер оказался поменьше и помоложе, чем помнилось. Но карета оставалась той же самой, а только это, в конце концов, и имело значение.
В углу сидения, прижав к себе закрытую вышитым платком корзину, дремала сморщенная старушка, что окончательно развеяло подозрения Метрика. Бросив последний взгляд на виднеющиеся над забором крыши, он заскочил внутрь.
Делец знал, что его отъезд никому не покажется подозрительным – по крайней мере, не в такой глуши. Он показал сторожу поддельное клик-сообщение, и завтра, когда люди начнут задавать вопросы, тот расскажет о срочном вызове хозяину от деловых партнеров. К тому времени пожар, начавшийся из-за оставленной «кем-то» за сараем сигареты, должен был уничтожить склад и пристройку счетовода.
Эта схема сработала даже в просвещенном Щеботане: горожане так увлеченно наблюдали за горящими строительными лесами, что не задумались о том, куда испарилось пятьсот тонн стали. Те самые, которые должны были быть внутри лесов.
Карета тряслась на ухабах дороги. Фонарь раскачивался за окном, выхватывая из темноты причудливые силуэты: кустарники и камни складывались то в гигантских кроликов, принимающих балетные позы, то в крылатых оленей. Пару раз Метрику казалось, что черные пятна складываются в силуэт кентавра – но, учитывая близость Убервальда, конечеловек мог быть и настоящим. Начал накрапывать дождь. Идти в полную силу он, как настоящий местный житель, ленился, но изобразить бурную деятельность был обязан.
Метрик покосился на старушку, пристроил ноги на крышке сундука и потер руки. Сырость заползала под одежу, но старого мошенника согревала мысль об огне, который сейчас уничтожал все улики против него. В сожжении всего за собой ему виделось нечто символическое. Он не решил пока, что именно. Не хотелось называть это приношением богам – в этих мерзавцев Метрик никогда особо не верил. Другое дело, Госпожа. Карты, кости, скачки. Петушиные бои… попытки угадать действия грабителей – всё это было жалкими подобиями настоящего служения Ей. Награда была тем выше, чем выше был риск, – это знали все. Но Метрик давно понял, что этот закон применим не только к игровому столу. Хорошие жулики – те, кто умел правильно выказать почтение Госпоже, – рисковали, не надеясь, что кости упадут нужной стороной или придёт пиковый валет, они рисковали, подменяя сами кости и карты. Делали полем для своей игры умы всех собравшихся людей. Самые лучшие – понимали, что вся жизнь была игрой, нужно было просто не бояться незаметно нарушить правила… Он не просил Госпожу о благосклонности, а сам брал то, что желал от нее получить, как и подобало поступать с капризной женщиной.
Карета не останавливалась, но дверь её приоткрылась. В образовавшуюся щель пролез поношенный солдатский сапог – уж на что, а на них Метрик в Злобении насмотрелся.
На всякий случай делец нащупал рукоять своего кинжала. Но уже через мгновение незваный гость оказался сменщиком кучера, тем самым, что помог поднять его сундук. Выглядел он так, как выглядит любой человек, долго посидевший под мелким, но противным дождем. Края широкополой шляпы обвисли, как тесто, да и пахли очень похоже – в предгорьях бытовало мнение, что мука защищает головные уборы от протекания. Кое-где на шляпе угадывались следы мышиных зубов.
– Погодка – жуть! – посетовал парень – совсем еще молодой – пристраиваясь на скамейке напротив. Он аккуратно, как ребенка, высвободил из-под плаща небольшой арбалет и положил оружие себе на колени.
«Боится Неуловимых», – усмехнулся про себя Метрик. Сам он парочки разбойников ничуть не опасался.
– Я смотрю, сегодня у вас немного пассажиров, – попытался завязать разговор он.
– Да, – парень повел плечом, – Большую часть пришлось высадить из-за одной проблемы на дороге. Старушку будить не стали – слишком уж холодно и сыро было на опушке, чтобы её там оставлять.
– Что же произошло? – оживился делец.
– Неуловимые угнали карету, – парень снова пожал плечами.
– Когда… – начал было Метик, но тут же запнулся.
– Да где-то с час назад, – собеседник повернулся и склонил голову так, что Метрику впервые удалось увидеть его лицо – худое, гладко выбритое, с горящими глазами. – Вообще-то мы собирались сперва довезти вас до границы, а потом заняться делом, но этот дождь… Плащ кучера у нас только один, а грабить кого-то с отмерзшими руками – это не дело.
Арбалет чуть изменил своё положение, и теперь стальной болт был направлен точно в живот Метрика.
– Я всего лишь еду на равнины по делам! – делец выставил ладони вперед в умаляющем жесте. – У меня ничего с собой нет, кроме пары обуви и шляпы. Хотите, я открою сундук?
– Да нам с… другом не деньги от тебя нужны, – грабитель ухмыльнулся. Метрику показалось, что он видел такую же ухмылку совсем недавно. – Тут такое интересное дело – перебравшись через границу, мы решили залечь на дно. Два месяца никого не трогали – и угадай что? Каждую неделю кто-то грабил банки, лавки, конторы под нашим именем. Мы удачно спрятались, и то пришлось менять место – так часто городские власти принялись проверять все мешки и сумки. Рано или поздно нас повесят, но я не хочу в петлю за то, что сотворил кто-то другой.
Метрик почувствовал на себе пристальный взгляд из темноты за окном. Или из-под крыши кареты. Казалось, что оскорбленная богиня повернула к нему своё лицо и ждет, что же он сделает дальше.
– Но причем здесь я? – спросил делец, едва шевеля пересохшими губами.
– Действительно, причем? – грабитель снов ухмыльнулся, и Метрик наконец узнал… её.
– Ты – девушка, которая сделала ставку! – выпалил он прежде, чем успел осознать открывшуюся картину. – Вот почему вас так и не смогли найти, вы действительно женщины! Ты и та, вторая, которая вечно смотрела на свечи!
Грабительница мрачно кивнула.
– Нам потребовалось всего два дня, чтобы понять, что ты вывозишь краденое под видом сломанных механизмов, – сказала она. – Другие девушки давно знали, но кому они могли об этом сказать? Да и зачем? Ты был единственным, кто согласился платить им за более-менее честный труд.
– Тогда зачем вам потребовались эта возня с гильдией и представление в трактире? – Метрик начал приходит в себя. В конце концов, его врагом была всего лишь женщина.
– Ты уже забыл? – взгляд девушки потемнел. – Мы сделали ставку. Весь город – все, чьё мнение имеет там какой-то вес, – видели это. Через пару часов мы сдадим тебя солдатам на границе. Туда как раз отправили служить одну нашу старую знакомую. Еще одна наша знакомая – она дежурный Игорь на заставе – передаст новость об этом Игорине в Сплинце. Я понятия не имею, как они так быстро передают новости без клик-почты, но заштопанные ребята всегда в курсе событий. Даже если ты рискнешь оспорить законность пари – злобенцы мигом лишат тебя прав на фабрику. В Сплинце пари – самое святое, что только может быть. Они глаз заложат, лишь бы у соседа корова сдохла, кроме того судиться с ними ты не захочешь. Пойманных воров в Злобении, по обычаю вешают, просмаливают и используют для отпугивания борогравских солдат. Работает этот прием так себе, но всё еще используется. Как любая традиция.
Метрик попытался скрыть улыбку. Всё таки, женщины и жители предгорий были ужасно наивны. А женщины с предгорий – вдвойне. Вначале ему казалось, что пари было для разбойницы лишь причиной, чтобы обратиться к нему на людях. Что она с помощью откровения пыталась подтолкнуть его к бегству прямо в руки крошечной банды. Ведь даже будь Метрик честен и чист, как роса, неприменно испугался бы за груз и отправился со следующей телегой. Но местная криминальная знаменитость решила поиграть в гениальность и использовала двойное отвлечение. И всё ради того, чтобы брошеная хозяином фабрика перешла в руки кучки никому не нужных девиц. Кажется, такой поход назывался женской солидарностью.
В углу заворочалась старушка. Девушка на месте кучера постучала в стенку кареты.
– Сейчас будет поворот, – сказала грабительница, упираясь пятками в пол. Естественное для любого налетчика желание покрасоваться и закинуть ногу на ногу ей, к сожалению для Метрика, было чуждо. – Не вздумайте даже пытаться выпрыгнуть наружу или броситься на меня. Нам всё равно живым вас отдавать или мертвым. И, кстати, я только что поняла, что не рассказала вам одну забавную вещь. Думаю, вы оцените. Моя подруга очень любит смотреть на огонь, поэтому мне постоянно приходится проверять, не скопилось ли где опилок или промасленных тряпок… Угадайте, что я нашла, прежде чем мы отправились ловить карету?
Лошади брели через ночь. Фонарь покачивался за окном. В десятке миль, на границе – той небольшой её части, что была на суше – сержант Перкс сидела в будке у символического полосатого бревна, перекрывавшего дорогу между двумя странами, и молча клялась себе, что точно арестует Тонкс и Лофти, если они снова попадутся ей на глаза. Наверное. Может быть.
Во-первых, они были её знакомыми, хоть и не подругами, во-вторых, если у Борогравии и были какие-то достопримечательности, которые обсуждал весь мир, то это знаменитые воровки. То есть воры. Конечно, воры. Маледикта, ушедшая в дипломатический корпус, где ей, с её клыками и длинным именем было самое место, говорила, что для нового лица страны это важно.
На вершине Кори Челести Госпожа встряхнула чашу с игральными костями и передала её богу-крокодилу Оффлеру.
– Будь аккуратней, пожалуйста, – напомнила она. – Это ведь Игра.
Рок, на этот раз оказавшийся в числе победителей вместе с Госпожой, отпил из раковины неестественно синий коктейль и потер руки. Поговаривали, что Богиня, Которую Нельзя Называть по Имени присутствовала еще при акте творения и позволила Плоскому Миру вытащить удачную соломинку, ведь шанс существования мира на спине черепахи был меньше, чем один на миллион. Это многое говорило о её вкусах и чувстве юмора.
Госпожа противостояла Року всегда и во всем. Почти. Если что-то в богине и казалось её старейшему партнеру по Игре предсказуемым – то это капризность. Первые и единственные её официальные жрецы погибли в течение недели после первого же богослужения. Она приходила на помощь тем, кто не ждал этого... Госпожа слишком походила на смертных, которые в ответ на «нет» говорят «да» и наоборот. Но тех, кто поверил, что может распоряжаться ею, зеленоглазая богиня карала с изобретательностью и размахом величайшей силы природы.
Он мог вечно следить за тем, как с игрального стола исчезают фишки тех дураков, кто поверил, будто заполучил капризную богиню на свою сторону. И тех, кто поверил, что может вовсе обойтись без нее. Даже выскочка Ом так не настаивал на том, что ему обязан отдавать должное каждый.
Конец
Как же меня придавила тема спецквеста, слов нет. Но потом приключились Шахматист-чан, которой я громко плакала в скайп на тяжкую долю, и которая подкинула пару замечательных идей, и bettelgeyze, которая героически пинала меня во время вычитки переписать всё как надо. Уверена, что конечный вид этой истории больше их заслуга, чем моя.
Всем, кто хочет больше фиков про девочек из Взвода, посвящается!