Весь мир - Теория Абсурда... на практике
Да-да-да, сейчас самый разгар ФБ и новые тексты читать некогда, но... ФБ теперь почти всегда, а мне вернули вычитанный оридж. Ностальгия) Я писала его еще на Хеллоуин)))
Предупреждаю стразу - это КВЕСТ. И, в кой-то веки, не драббл.
И по хронологии не самая первая история... но сколько можно откладывать-то? Всё по возможности, объясняется прямо в тексте. А что нет - или сюжетная тайна или можно спросить)) Писалось с четким осознанием, что читать это будут люди не знающие мира.
Название: Черная ночь
Канон: Стандартный квест
Рейтинг: PG-13 - R (за некоторое количество смертей и крови)
Предупреждение: Неуважение к выдуманной религии и возможность увидеть пре-слеш.
Содержание: Человек и совсем-не-человек (волею случая или по собственной глупости оказавшиеся спутниками) приходят в маленький городок в самый разгар праздника. Перед ними стоят три задачи - отдохнуть и набраться сил, чтобы продолжить путешествие, остаться незамеченными и... попытаться изучить этих совершенно непонятных обычных людей.
Часть 1
- Я же говорил – не смотри на людей так пристально, - прошипел один из беглецов. - Мне казалось, мы в этом еще в позапрошлой деревне разобрались. Ты не должен бросать им вызов. И, ни в коем случае, не должен заставлять их чувствовать себя добычей. Мы сейчас просто поедим и уйдем отсюда. Не надо пытаться напугать и прогнать всех, кто здесь собрался…
- Но ты же смотришь, - прежде чем открыть рот, другой беглец дисциплинированно дожевал и проглотил всё, что в нем оказалось. – И все люди за длинным столом смотрят на человека, разносящего им питьё. Человек в зеленом всё время смотрит на человека у двери, но потом очень неправдоподобно делает вид, что не смотрит. Воин смотрит на всех, кроме человека за…стойкой?
Он приподнял бровь, стараясь повторить движение, которым его собеседник выражал сомнение.
Собеседник закрыл глаза ладонью и пробормотал проклятье.
- Это потому, что парни за столом ждут своё пиво… кроме того, его разносит красивая женщина, - начал перечислять он совершенно очевидные вещи. - Девушка в зеленом намекает парню у двери, что не против, если он подсядет за её стол, но ни в коем случае не предлагает это. Воин – вообще городской стражник. Думаю, он хочет удостовериться, что трактирная драка не помешает ему пропустить стаканчик… Кстати, его взгляд и должен заставлять всех нервничать. Это нормально. А ты просто не смотри, ясно? Мы же не хотим привлекать к себе внимание.
- Не надо говорить со мной, как с глупцом, - второй беглец заговорил куда спокойнее, чем можно было бы ожидать, после такой отповеди. Но и виноватого извинения в его голосе не звучало. – Если я не буду ни на кого смотреть - это тоже привлечет внимание. Например, они решат, что я слепой. Я уже понял, что есть ситуации, когда один человек может рассматривать другого, не опасаясь и не проявляя агрессии. Просто назови такие ситуации, и не будем больше возвращаться к этому разговору. Он мне надоел.
Его спутник отнял руку от лица и поспешил отхлебнуть из своей кружки.
Он уже успел привыкнуть к тому, что собеседник даже не сомневается в его способности четко и быстро сформулировать ответ на любой вопрос или разъяснить непонятную ситуацию. Как будто это было так просто. До какой-то степени выручала хорошая память, сохранившая кучу трактатов разнообразных философов и путешественников. Некоторые собственные размышления о природе человеческого общества также пришлись кстати. Но требовать от него ответов на все вопросы мироздания было просто… нечестно.
К несправедливости мира тридцатилетний ученый-алхимик успел привыкнуть. Родиться с живым разумом и невероятной жаждой познания в самом сердце Арвийской Империи – это уже походило на шутку богов. Если боги вообще принимали в его пришествии в мир хоть какое-то участие, что бы там ни говорили жрецы. У хранителей мира и без отправки в этот самый мир орущих младенцев ни на что не хватало времени. Причем настолько, что жители оставшейся без присмотра страны просто взбесились, ударяясь то в одну, то в другую крайность. И без того прохладное в последние века отношение к ученым ухудшилось так сильно, что… собственное незавидное положение даже не казалось беглецу чем-то неожиданным.
Алхимик – Анджелиус, родом из столицы мировой культуры, мастер описательных наук одной из самых влиятельных коллегий, сокращенный одним наглым ленивым монстром до «Анхеля» – бросил еще один пристальный взгляд на своего соседа по столу. Сосед всё еще оставался молодым худощавым мужчиной с длинными ярко-рыжими волосами и ярко-синими глазами. Утром, перед входом в город алхимику удалось уговорить его сбавить эту яркость еще немного. Если вспомнить, что изначально волосы были по-настоящему огненно-красными, а цвет глаз был таким, что принять их обладателя за человека ну никак не получилось бы… На всякий случай алхимик удостоверился, что черты лица спутника за время обеда не претерпели значительных изменений. Не то, чтобы он ожидал подобной глупости, но люди в таверне были еще слишком трезвы для подобных фокусов.
Анхель ощутил прилив злого веселья. Церковники и чиновники, орущие о том, что излишние любопытство и вольнодумство ведут ученых ко всяческим непотребствам и союзам с мерзкими темными тварями, прослезились бы, узрев настолько явное подтверждение своей паранойе. Он сам ни за что не вляпался бы в это всё, если бы сумел удержать под контролем любопытство и не попытался изучить захваченного инквизицией монстра. В принципе – обнаружившие его церковники вынесли бы ему смертный приговор, даже если бы съежившаяся в магической печати тварь не начала отвечать на его вопросы. И задавать в ответ свои.
Даже спустя почти половину месяца это казалось безумием. Они оба не должны были пережить рассвет… Но боги в очередной раз плюнули на своих верных последователей – за что Анхель в этот раз был им только благодарен. Когда солнце взошло, отряд инквизиции, а также поддерживающие его маги и воины, были мертвы, а оба приговоренных и дважды чудом выживших существа валялись под прикрытием кустов и поваленных деревьев. Не в силах даже убить друг друга.
И вот теперь они вместе путешествовали по закоулкам погруженной в смуту Империи, пытаясь напасть на след курьера, который перед гибелью церковного лагеря мог отвезти – или не отвезти – высшим чинам бумаги. Отчеты, в которых упоминались – или не упоминались – впавший в ересь алхимик и чудовище с необыкновенными способностями.
Глядя, какими аккуратными движениями спутник гоняет по тарелке ножом и вилкой кусок вареной моркови, Анхель усмехнулся. Половина жителей этого крошечного городка использовали бы ложку. Потому что вообще не умели пользоваться ничем другим. Но если уж ему – цивилизованному столичному жителю – пришлось целых пять дней учить лесное чудище пользоваться столовыми приборами – то тому придется научиться вести себя за столом правильно.
Морковь едва не вылетела за край тарелки, но была перехвачена и съедена с равнодушно-нейтральным выражением лица, которое его спутник поддерживал всё время. Пока что это только способствовало созданию образа жителя крупного города, которого тошнит от дикой и абсолютно непонятной провинции. И, тем не менее, невыразительность этого лица заставляла алхимика недоумевать. Большинство философских исследований сходилось на том, что выражения лица, отвечающие за выражение пяти основных эмоций, универсальны и даны человеку от рождения. Видимо обратившиеся в людей огромные драконоподобные твари этого набора не получали. Нет, мимика у чудовища – вернее одной из «тварей Хаоса», как он уже успел мысленно окрестить группу существ, к которым принадлежал его спутник, - была, просто очень уж причудливая.
- Здесь очень много нюансов, - Анджелиус сделал попытку объяснить, почему не может ответить на вопрос. – Слишком разнообразны бывают ситуации, слишком много факторов…
- Одни основаны на ваших животных реакциях, другие на правилах приличия, третьи на негласных традициях, - без запинки, на зависть всем прилежным студентам, перечислила тварь, - И еще надо учитывать, что каждый человек, в зависимости от развитости и направленности собственной фантазии, может трактовать любое событие как угодно.
Алхимик вслушался в собственные слова, произносимые существом, которое еще месяц назад откусывало головы слишком обогнавшим свои отряды паладинам, и почувствовал подобие стыда за весь род человеческий. Со стороны общество представлялось скопищем ненормальных.
Однако тварь не стала отпускать резких комментариев. Вряд ли из тактичности – это понятие Анджелиус спутнику еще не объяснял – скорее, из поразительной врожденной объективности.
- Это совершенно нормальное положение дел, - совершенно неожиданно заключил он, расправившись с еще одним куском моркови, к которому прилипло несколько кусочков жареного до черноты лука. – Этой ночью у меня было время подумать над тем, что ты говорил, и соотнести это с тем, что происходит среди существ, которых я охраняю. Быстро объяснить обычаи одной группы представителю другой тоже было бы очень проблематично. Думаю, я должен просить только о необходимом минимуме, а не требовать, чтобы ты объяснил мне вообще всё. Ты мог бы просто сказать, на кого и как смотреть совершенно точно не стоит.
Алхимик подавил раздражение, вызванное собственной недогадливостью, и в отместку напомнил:
- Ты должен перестать называть каждого из людей "человеком". Никто так не говорит. Даже гномы и эльфы. «Мужчины» и «женщины». И «дети», а не детеныши. Не понимаю, как ты можешь знать наш язык и делать такие нелепые ошибки.
Позволив последним словам сорваться с языка, мужчина внутренне напрягся - он всё еще только выяснял, какие реплики могут вывести тварь из себя. Но спутник продолжал пребывать в мирном расположении духа. Или не видел причин демонстрировать изменение настроения – что для драгоценной шкуры ученого значило почти одно и то же.
- На них можно смотреть внимательно? – не отрывая взгляда от тарелки, тварь указала кружкой – уже не пальцем, и это огромный прогресс – на ввалившихся в таверну со второго этажа детей. Двое мальчиков и, предположительно, девочка, суммарный возраст которых не превышал двадцати, с громким смехом и воем промчались к стойке и разбежались в стороны.
- Да, это дети, - уверенно ответил Анхель. – Когда дети так шумят, смотреть на них нужно. Может, хотя бы тогда их родители поймут, что сначала стоит учить их вести себя в обществе, а уже потом выпускать из дому.
Тут шестеренки в голове алхимика сделали еще один поворот, и он поспешил добавить:
- Во всех остальных случаях на детей смотреть не стоит. Их родители начинают беспокоиться.
Тварь кивнула, проследила взглядом за хаотической траекторией движения девочки и задала вопрос, которого ученый с замиранием сердца ждал с тех пор, как увидел оленьи рога и дубовые ветки над дверями домов.
- Почему они по-другому одеты? Это потому что они – еще дети?
Соблазн соврать был невероятно велик. Но рано или поздно обман мог раскрыться, и ученый не хотел думать, что могло за этим последовать.
- Нет, это по религиозным причинам, - ответил он совершенно честно… и максимально нейтрально.
Тварь едва заметно нахмурилась. Анхель подозревал, что влияние веры и обычаев Светлой Церкви на жизнь обывателей оставалось для него слишком запутанным, чтобы даже пытаться понять. Если очень повезет, спутник мог отложить новую информацию, как пока слишком сложную для понимания.
Баран судьбы, в которого верили гантрийцы, населявшие эти земли в изобилии, издевательски заблеял и умчался, прихватив с собой удачу.
- Это как-то связано со взрослыми людь… мужчинами и женщинами, которые собирались на площади, и с лишними вещами на домах? – спросил нечеловек. – Эти лишние вещи… Это или вывески или украшения, так?
Анхель смотрел на него и видел, как под рыжими волосами выстраивается логическая цепочка.
«Одинаковые вывески бессмысленны, и потом, в этом городке все не могу торговать одним и тем же. Значит, это украшения. И это связано с религией…»
- Сегодня какой-то праздник? – настороженно уточнила тварь наконец. – Какой-то религиозный праздник.
Взгляд его сделался подозрительным.
- И ты боишься, что я что-то сделаю.
Анхель сглотнул.
- Ты – умный человек и не беспокоишься по пустякам, - нечеловек склонил голову к плечу, вперив свой внимательный взгляд в ученого. – Нам обоим нет смыла привлекать к себе внимание, тем более - внимание церковников. Так почему ты беспокоишься?
Глаза его сузились.
- Что это за праздник, Анхель?
Зал таверны вдруг показался очень маленьким. Шум разговоров, наоборот, стал громче, но причудливо исказился, словно люди разговаривали под водой. В принципе, кроме банальной солидарности к другим представителям рода человеческого, у ученого не было никаких причин переживать за совершенно незнакомых ему горожан, если тварь всё же взбесится. Мысль могла бы стать успокаивающей, но не стала. Алхимик повел плечами, неосознанно пытаясь сбросить навалившуюся на них тяжесть.
- Ты знаешь, что сегодня за день? Точнее – какая сегодня ночь?
По лицу твари не скользнуло и тени понимания. Ну да, зачем ему было следить за календарем и формальным делением года на четыре сезона. Даже сам Анхель перестал считать даты, вляпавшись в историю с инквизицией и заполучив в собеседники одно из самых невероятных существ мира. Весь ужас такой небрежности стал ясен ему только при виде города, готовящегося встречать Черную Ночь.
Черную Ночь Битвы, если точнее.
- Сегодня последний день лета, - издалека начал алхимик, пытаясь определить, вызывают ли хоть какие-то из его слов реакцию узнавания.
«Если сейчас окажется, что Черные Ночи очередная сказочка – я напьюсь», - решил он наконец.
Вряд ли подобное откровение стало бы ударом по его вере – бесполезно бить воду, а вера ученого может быть подобна только воде, но никак не камню. Просто в очередной раз узнать, что человечество водили за нос, было бы обидно. Потрясающих мир откровений уже было в избытке, а шанс напиться представился впервые. И пусть всё горит ярким пламенем.
Уголки губ спутника дернулись, как если бы он хотел открыть рот, но удержал себя. Возможно, эта дата всё же что-то значила.
- Не знаю, обращал ли ты внимание, - как можно беззаботнее продолжил алхимик, - но в ночи между временами года на небе нет ни одной луны. Даже самого тонкого серпа. Мы называем это Черными Ночами. У каждой из них совершено особый статус. Это не совсем праздники… Скорее наоборот. Не уверен, как правильно их назвать – раньше их называли Временем Страха, но перестали так давно, что об этом уже почти никто и не помнит. В Черные Ночи боги объезжают дальние границы мира и сражаются там со всякими вторженцами… Для каждой ночи существуют специальные молитвы и обряды, люди используют множество защитных символов, вроде тех рогов и веток, которые ты уже видел… Этой ночью все будут петь, пить, жечь костры и молиться. А днем дети и некоторые другие люди наряжаются в причудливые одежды и делают всякие глупости.
Спутник алхимика медленно кивнул, показывая, что услышал и понял.
- Но почему ты опасаешься моей реакции?
Анхель медленно втянул в легкие побольше воздуха. Он лихорадочно подыскивал честный ответ, который не спровоцировал бы монстра на какую-нибудь фатальную для окружающих реакцию.
Ученый тянул время настолько увлеченно, что ответ пришел сам. Вернее вломился в таверну с улицы в виде еще одной группы ряженых, только уже лет пятнадцати–двадцати. Если судить по голосам и росту - лиц празднующих было не разглядеть под жуткими масками. У двоих на головах были металлические обручи с прикрепленными оленьими рогами. Не слишком ветвистыми – из гнезд на головах у трех девушек торчали ветки, которые выглядели куда солиднее.
Компания дико хохотала, завывала и рычала. Потом один из ряженых в маске обожравшегося тканью и лопнувшего волка – иначе Анхель описать увиденное не мог – принялся нести какую-то ужасно пафосную угрожающую чушь. Алхимик поспешил накрыть сжавшуюся в кулак руку спутника своей.
- Это не по-настоящему, просто не реагируй, - зашептал он ему на ухо, надеясь только на то, что тварь доверяет ему достаточно сильно.
Совершенно не испугавшиеся люди за столами принялись со смешками умолять сохранить им жизнь. В порыве вдохновения девушка в зеленом даже выбежала на середину зала и принялась заламывать руки, причитая о том, что слишком прекрасна и молода, чтобы умереть. Это развеселило людей еще больше, и зазвучали всё новые дурацкие причины того, почему же собравшихся стоит оставить в живых. Или съесть попозже.
Наконец, после объявления трактирщика: «Жрите, мерзкие твари, хоть с потрохами! Но вперед меня - тещу!» от ряженых начали пытаться откупиться. Ужасная орда принялась завывать еще громче, в то время как их лидер размахивал руками, крича, что презренный металл не спасет людей от гибели. Самые младшие участники группы там временем исправно собирали в мешок мелкие монеты, сушеные ягоды и прочую мелочь, которой швыряли в «жуткое войско». Яблоки и пряники с кривлянием выхватывали из протянутых рук, иногда позволяя подергать себя за фальшивые уши или хвосты.
Потом с улицы раздался приближающийся звон и лязг, и ряженые поспешили с криками убраться – причем часть из них, явно знакомая с внутренним устройством трактира, ломанулась на улицу через черный ход. На смену чудовищам вломились преследующие их «паладины». Часть обмундирования разновозрастного войска составляли самые настоящие, только поношенные кожаные доспехи. Кое-где виднелись клочки кольчуги. Но большей частью это были такие же яркие тряпки, как и у «монстров», украшенные узнаваемыми символами рыцарских орденов. Как следует постучав по полу и стенам палками, поискав врагов под столами, эти ряженые спели какой-то гимн. Получив за труды свою долю монеток и угощений, они умчались дальше преследовать темные силы.
Когда издаваемый ими шум и лязг стих Анхель позволил себе закрыть глаза и выдохнуть. Казалось, что с момента появления первой группы он даже не моргал. Определенно, столько впечатлений гуляния перед Ночью Битвы не производили на него лет с семи. Размах и блеск столичных празднеств меркли перед пониманием, что представление в любой момент может обернуться бойней… Да вообще может вылиться во что угодно!
К счастью, его спутник оба представления просидел тихо. Даже очень тихо. Алхимик опустил взгляд на свои пальцы, вцепившиеся в чужую руку мертвой хваткой. Если бы монстр был человеком, у него остались бы просто ужасные синяки. Вот только… Неужели он сейчас - пусть и не отдавая себе отчета - пытался удержать ослабевшее в плену, но всё еще невероятно мощное чудовище рукой, как какого-нибудь университетского приятеля, хватившего лишку?
Мужчина поднял голову, что бы взглянуть спутнику в лицо, и не сдержал нервного смешка.
Если подумать, таких круглых глаз он у чудовища не видел никогда. Как и отпавшей челюсти. Кажется, его страхи были несколько преувеличены – тварь выглядела бесконечно удивленной, сбитой с толку, но не разгневанной. Хотя, ряженые были самой меньшей частью проблемы.
- Люди что… изображают… монстров? – совершенно непередаваемым голосом спросил спутник, осторожно, словно боясь, что переполненная впечатлениями голова отвалится от слишком резкого движения, оборачиваясь к нему.
Ученый кивнул. Он не был уверен, что сможет как-то прокомментировать произошедшее вслух. Не только из-за риска совершенно неприлично заржать, но и потому, что во рту пересохло. Анхель подхватил со стола почти пустую кружку и принялся уничтожать её содержимое мелкими глотками.
Тварь тем временем вернулась к разглядыванию центра зала. Кое-где можно было разглядеть пропущенные детьми сухие ягоды и семечки. В этот раз спутник сумел сам подобрать слова, избавив алхимика от необходимости напрягать и без того перегруженный мозг.
- Люди зачем-то изображают монстров. Потом приходят другие люди и прогоняют их. Это как-то связано с тем, что вы боитесь темноты и хотите в эту ночь чувствовать себя в безопасности. А еда и деньги… От настоящих монстров не пытаются откупиться. По крайней мере, при мне ни разу не пытались…. Это плата за то, что люди наряжаются и всё это изображают, так?
- Угу, - кивнул Анхель, заглядывая на дно кружки, - В конце дня все ряженые соберутся на площади и изобразят сражение, в котором «паладины» выиграют. Потом все снимут костюмы и будут жечь костры всю ночь. Там, за городской стеной. Жечь костры в городе опасно.
Тварь, задумавшись, обхватила длинными тонкими пальцами подбородок.
- Очень разумно! – неожиданно объявил монстр через несколько минут и убрал за ухо упавшую на лицо длинную прядь. – Страх темноты и человеческие ожидания беды, да еще и в таких масштабах, могли бы воплотить множество существ. Но так никто не воплощается – ведь сегодня всех монстров победили и они уже мертвы. Да, очень разумно.
Он еще раз кивнул, одобряя изобретательность.
Анхель взвесил в руке их общий не слишком тяжелый кошелек, что-то промычал в ответ на восхищенное заявление и велел принести вина.
В кладовой пекарни оседала поднятая в воздух пыль.
Молодой мужчина разжал руки и, не поднимаясь с колен, попятился к стене. Задетая его плечом метла повалилась на пол, и парень в панике попытался перехватить её. Грохот показался таким громким, что сумел заглушить даже шум бьющейся в ушах крови.
Руки и ноги сковало судорогой, и он, втянув голову в плечи, скрючился, ожидая, что дверь вот-вот кто-то откроет. Но в магазинчике всё еще шумели разошедшиеся ряженые, и никто ничего не заметил.
Мысли его не путались – наоборот. Он отлично осознавал, что только что произошло, и видел, что вот-вот последует. В голове извивались змеями и упирались в неизбежные жуткие тупики всё новые и новые варианты… Парень поразился бы мощи своего воображения, если бы мог.
Ну почему нельзя было оказаться таким умным и изобретательным немного раньше?
Золотистый квадрат света, проникающего через окошко под самым потолком, выхватывал кусок пола, на котором лежала женщина. Вернее, молодая девушка в чистом переднике и платье с закатанными рукавами. Еще точнее – мертвая племянница пекаря.
Это должно было быть шуткой. Просто еще одним воспоминанием о Ночи Битвы, которым можно поделиться с приятелями за кружкой пива.
Конечно же, он не собирался делать с ней ничего ужасного. «Монстры» ведь должны только пугать людей, верно? А когда он потащил девушку прочь от прилавка, она так забавно визжала…
Парень сглотнул и, держась за стену, попытался подняться на ноги. Подрагивающая рука коснулась разбитой губы, стирая кровь. Сосредоточенный взгляд не отрывался от тела.
Что-то подобное и именно с этой девушкой он планировал сделать последние несколько дней, но никогда не думал, что случай действительно представится… И что желание подшутить над тихоней закончится вот так.
Да, вся проблема была в том, что у нее совершенно не было чувства юмора.
Если бы она не начала всерьез отбиваться и не попыталась кричать… Уже в чулане, удерживая в руках извивающуюся девушку, он понял, насколько плохо происходящее выглядит со стороны. Нет, честно, он надеялся на совсем другую реакцию! Собирался просто забросить сопротивляющуюся только для виду и немного испуганную «жертву» за дверь… И убежать к друзьям, под её звонкие проклятья. В самых радужных мечтах девица могла подыграть похитившей её «ужасной твари» к их общему удовольствию. Каждый пятый ребенок в городе появился на свет в результате вот таких праздничных игр в девицу в беде и монстра или рыцаря.
Шутка не предполагала, что на него вот-вот обрушатся медведеподобный пекарь и прочие родственники «жертвы», смотрящие за тонкой стеной выступление его друзей. Которые, увидев происходящее, не поспешили бы бросаться на его защиту. На горизонте замаячили переломы и арест. Конечно, он попытался не дать девушке закричать, чтобы объясниться, а она, в ответ, лягнула его тяжелым башмаком по голени и ударила головой в лицо.
Шутник, как то совершенно естественно, перехватил руки, сжал их сильнее и они вместе повалились на пол.
А теперь девушка не дышала, и картины будущего становились совсем мрачными.
Разум, решительно отсекший вопящую от ужаса и вины часть, сосредоточенно искал способ сохранить шкуру в целости.
Надо было бы избавиться от тела так, чтобы его никогда не нашли. Лучше всего – чтобы никто так и не узнал, что она мертва… Через город проезжало множество людей, до утра отсутствие девушки никого не побеспокоит, а потом все решат, что ее сманил торговец или путешественник. Недельные загулы после Ночи Битвы тоже случались.
Если удастся убедить хотя бы пару человек в том, что они видели уже мертвую девушку в городе живой, по-настоящему искать её станут нескоро. К тому времени он еще что-нибудь придумает, и найти тело станет невозможно.
Уняв вновь принявшиеся дрожать руки, молодой человек отволок жертву в угол и прикрыл пустыми мешками. Потом передвинул пустой ящик, чтобы заслонить получившуюся кучу и поспешил к двери, за которой его друзья допевали последние куплеты.
Только чудом ему удалось заметить слетевший с головы девушки платок. Сунув его в карман и подняв ворот плаща, чтобы скрыть разбитую губу, парень шагнул обратно в магазин.
Маска чудовища, сорванная еще в начале, осталась висеть на шее.
Темный Властелин сидел на крышке сундука - больше похожего на грубо сколоченный шкаф, который не сумели поставить правильно и бросили лежать на полу, - и смотрел на своего спутника.
Анхель спал. Лицо его было похоронено в подушке, но дыхание не сбивалось. Какое-то время назад, когда всерьез обеспокоенный монстр попытался перевернуть алхимика на бок, тот принялся бормотать невнятные замысловатые угрозы и пинаться.
Темный Властелин нахмурился и посмотрел в окно. День был в самом разгаре. Анхель говорил, что они не задержатся в городе надолго… Монстр подозревал, что спешка была вызвана уверенностью спутника в том, что он бросится рвать на куски поющих гимны жрецов или примется охотиться на ряженых. От голода, со скуки или желая наказать их за насмешки над существами, которых Темный Властелин защищал.
Как будто он не понимал, что следует вести себя тихо. Да и никакой обиды монстр не чувствовал. Ну… почти. Любопытство было гораздо сильнее. Впервые увидев ряженых, он сперва не мог понять, а потом и поверить в то, что именно они изображают. Вовсе не из-за пародийных образов, созданных, чтобы повеселить других людей – немного изучив человеческое общество, сообразить это было несложно.
Дело было в том, что Темный Властелин чуть ли не до конца представления не мог связать всё разнообразие виденных им в жизни монстров с людьми в костюмах. Монстры – среди которых встречались и весьма человекообразные – ощущались им совершенно не так, как люди. Почти как если бы они светились, а люди – нет. Он просто не мог вообразить монстра, не распространяющего вокруг себя это. Без подсказок в криках людей Темный Властелин ни за что не понял бы, кого же люди изображают.
Необходимо было запомнить и начать как-то учитывать такое отличие между своим восприятием мира и восприятием человеческим. Это была его обязанность как Темного Властелина.
Монстр прикрыл глаза и откинулся спиной на стену.
Мог ли он звать себя Темным Властелином сейчас, когда все существа, для защиты которых он был рожден, могли быть мертвы? Думать о самой такой возможности было больно. Хотелось наплевать на предосторожности и бежать из города обратно к разоренному лагерю, идти по следам, рыть землю, пока не почувствует хоть кого-нибудь. Тишина в собственном сознании пугала до дрожи. Приходилось постоянно напоминать себе, что дело может быть просто в расстоянии. Он никогда не забредал так далеко на человеческую территорию и не оказывался так далеко от привычных морд и лиц, так что это вполне могло быть правдой.
Разговоры с Анхелем и попытки ничем не выдать себя другим людям помогали отвлечься… Но сейчас алхимик спал, а в крохотной комнатке над таверной кроме инспекции собственных ощущений заняться было совершенно нечем.
Алхимик что-то пробормотал в подушку и заворочался, но так и не проснулся.
Будить его Темный Властелин не стал. Он никак не мог понять, отчего спутник, так опасающийся оставлять его среди людей без присмотра, позволил себе вот так отключиться. Не в бутылке вина же дело было. Анхель очень хорошо разбирался во влиянии всяких порошков и жидкостей на человека. Если бы напиток мог его усыпить, он не стал бы его пить. Может он очень устал? Конечно, они какое-то время спали этой ночью. И прошлой. Но вдруг этого было не достаточно? В первой деревне, до которой они добрались, алхимик проспал чуть ли не втрое дольше… Но ведь он не казался усталым. Или монстр просто не сумел заметить признаков? Возможно, дело было в комбинации каких-то факторов… Темный Властелин в который раз пожалел, что не способен интуитивно понимать людей, как понимал своих подопечных.
Если темп их путешествия был для Анхеля слишком тяжел, он должен был сказать об этом, а не надсажаться. Что бы Темный Властелин стал делать, умри алхимик от усталости?! Если люди, конечно, могут умереть от усталости. В любом случае алхимик был ему необходим. Без него выжить в городах и найти хоть какую-то полезную информацию будет совершенно невозможно!
Темный властелин сплел пальцы в замок и стиснул ладони так, что мышцы заныли. Он знал, что пока по-настоящему не разберется в причудливом мире людей, придется идти на компромиссы с алхимиком и не давать тому погибнуть. Это означало - не раздражать его слишком сильно, потому что выведенный из себя Анхель отвечал на вопросы совершенно непонятно.
Борясь со скукой и не позволяя себе разбудить спутника, Темный Властелин впился взглядом в подушку, наполовину скрытую рассыпавшимися по ней черными волосами спутника. Подушка была белой. Все подушки, которые монстр видел до сих пор, были пестрыми, сшитыми из лоскутов. Зачем делать вещь белой, когда на пестрых вещах грязь была заметна хуже. А грязь люди не любили…
Внизу послышался шум и смех. Могли ли ряженые вернуться?
Темный Властелин погипнотизировал взглядом закрытую дверь, прикусил губу и снова уставился на спящего алхимика.
Просыпаться в ближайшее время тот не собирался. Не высовываться из комнаты не просил – видимо не ждал, что монстр послушается, но главное что не просил. Больше всего человек боялся, что Темный Властелин взбесится и примется крушить всё и всех вокруг – так? А оставаясь дежурить над ним в этой тишине, монстр с каждым ударом сердца всё больше поддавался эмоциям. Страху, вине, панике, терзающим его из-за непривычной пустоты
Значит, выглянув за дверь или даже спустившись в зал и тихо понаблюдав за людьми, он спасет этих самых людей от себя, и Анхелю будет не на что сердиться.
Еще раз пройдясь по логической цепочке и не найдя ни одного слабого места, Темный Властелин кивнул самому себе и поднялся с сундука. Почти подойдя к двери, он вспомнил некоторые факты о пребывании людей в трактирах, вернулся, покопался в куртке алхимика и вытащил несколько монет.
Ряженых в зале не было – были охотники, хвастающиеся добычей и договаривающиеся с трактирщиком о выпивке к ночным гуляниям. Монстр втиснул себя за маленький, больше похожий на табурет стол возле лестницы, заказал кружку пива и принялся медленно цедить его. Люди, не те, которых он видел здесь утром, бросали взгляды на него, а он на них, но агрессии никто не проявлял.
Один из самых молодых охотников окинул его подозрительным взглядом, поиграл мускулами, явно показывая чужаку, что тот забрел на чужую территорию, но, наткнувшись на искреннее непонимание в глазах рыжего незнакомца, на том и успокоился. Монстр немного поразмышлял над этим эпизодом и решил, что некоторую роль сыграло телосложение. Его первая комплекция была позаимствованное им у убитого солдата. Видимо, облик крепкого молодого мужчины, с раннего детства тренировавшегося с оружием, провоцировал на агрессию, тогда его стоило подкорректировать. Но совсем безобидным выглядеть смысла тоже не было. Попавшийся на глаза в предыдущий деревне танцор - с его ловкостью, гибкостью и не бросающейся в глаза мускулатурой - показался монстру подходящим вариантом.
Поздравить себя с правильным выбором он не успел, потому что дверь распахнулась и в таверну ввалилась еще одна группа ряженых. Темный Властелин отставил кружку и полностью сосредоточился на зрелище.
Ему подобных вещей был знать неоткуда, но между группами ряженых всегда существовала конкуренция и все они из кожи вон лезли, пытаясь сделать своё представление самым впечатляющим. Молодежь из этой группы проявила фантазию, разыграв целый танцевальный номер. Не слишком изящный, но охотники остались довольны. С мешком для откупных в этот раз бегали не дети, а с трудом узнанная Темным Властелином девушка в зеленом. Теперь на ней была маска лисы с козьими рогами и накидка из листьев, но разглядеть платье всё еще было можно. И ботинки – если одежду люди иногда меняли, то обувь оставалась неизменной всегда.
Видя, что она приближается к его углу, Темный Властелин порылся в кармане, нашарил одну из монет и понадеялся, что сделать что-то неправильное в таком нехитром деле, как бросание металлического кругляшка, просто не сможет. Подбежав к столу, девушка немного замедлилась и поймала монету рукой. Бросила на нее взгляд, склонила голову набок и побормотала: «Ого!»
Сдвинув маску на затылок, она подошла к столу – чувствуя, что всё-таки прокололся, Темный Властелин напрягся, прикидывая, сможет ли сломать ей шею и сбежать прежде, чем охотники поймут, что произошло, – и улыбнулась.
- Вы ведь приехали сегодня утром, да? – поинтересовалась девушка. – Я видела вас с другом.
Монстр осторожно кивнул. Она говорила слишком громко, теперь люди знали, что он не один. Что же было лучшим решением: перебить всех и истратить с таким трудом восстановленные силы, или отшвырнуть стол, отвлекая людей, броситься наверх, чтобы прихватить алхимика, и бежать прочь?
Девушка улыбнулась еще шире.
- Привет, вы… Ты, наверное, студент, - полуутвердительно поинтересовалась она. – Или путешествуешь с торговцами? Может, ты ученик законника? Похож на одного из них… Я угадала?
Девушка рассчитывала, что симпатичный и щедрый незнакомец, в ответ на проявленный интерес, назовет своё имя. Но монстру из диких лесов всё еще было непривычно обмениваться ничего не значащими сочетаниями звуков вместо нормального, всё объясняющего представления.
Монстр сосредоточился. Отделаться кивком в этот раз не получилось бы. Говорить этой человеческой девушке, что он собой представляет, - как объяснял свою природу и причину существования Анхелю - было нельзя. В памяти всплыл состоявшийся на третий день их путешествия разговор.
Монстр удивился, отчего спутник не может даже в случае необходимости обратиться к нему. Против обращения «Эй ты!» он ничего не имел, но человек, казалось, намеренно избегал его настоящего названия.
«Ты же знаешь, кто я! – напомнил он алхимику. – Я – Темный Властелин». Алхимик в ответ принялся так яростно жестикулировать, что чуть не сломал руку об дерево, а потом дал ему собственную характеристику на каком-то совершенно непонятном человеческом диалекте. На оскорбление его слова не походили, так что…
- Мой спутник говорит, что я – логическая инверсия, - рискнул он и нахмурился. Был шанс, что такого представления недостаточно.
- Я так и знала, что не ошиблась! – улыбка девушки сделалась еще шире.
- Не надо стесняться! Не знаю, чем пугают приличных студентов, но мы в маленьких городах не кусаемся, - тут она нагнулась и подмигнула. – Разве что по праздникам… Не скучно тебе здесь одному?
Темный Властелин помотал головой из стороны в сторону. Происходило что-то непонятное, и он совершенно не представлял, как реагировать. Кажется, к нему проявляли дружелюбие. Было ли это как-то связано с его ошибкой? Когда Анхель проснется, ему придется очень многое объяснить.
- Нельзя же быть одному в Черную Ночь! – девушка вроде бы и возмутилась, но при этом осталась такой же радостной. Как это надо было понимать?
Монстр бросил взгляд на лестницу:
- Я не один и сейчас день…
Девушка и еще несколько догнавших её ряженых рассмеялись.
- Да ладно тебе парень! – взмахнул рукой один из них, - Пойдем с нами! Сегодня даже жрецы не помешают нам как следует попугать народ! Или ты не веришь, что в нашей глуши умеют веселиться?!
А вот о традиционно напряженных отношениях между людьми из больших и маленьких городов – и деревень – алхимик предупреждал чуть ли не каждый день. При этом сам он ловко перехватывал инициативу в подобных конфликтах, и умело превращал их в фарс… Монстр так не умел, и решил, что лучше избежать противостояния.
Его ведь просто звали присоединиться к группе, так? Должно быть он бросил слишком дорогую монету – до конца разобраться в деньгах у него пока не получалось – и люди посчитали, что он богат.
Они хотели отвести его куда-нибудь подальше и ограбить? Это немного походило на способы охоты лесных обитателей, которые подсылали к крупной или слишком быстрой добыче приманку и заманивали в засаду. Или люди – «мужчины и женщины!», поправил он себя – просто решили за большую сумму предоставить ему лучшее развлечение, чем прочим своим зрителям, в надежде получить еще? Последний вариант был интересен. А сам факт, что монстр до него додумался, мог означать, что он начинает лучше понимать людей. Эта мысль нравилась ему еще больше.
- Я из еще большей глуши, - сообщил он, поднимаясь из-за стола. Со стороны его голос мог показаться удивленно обиженным. – У нас так не гуляют.
Парень в шапке с рогами набросил ему на плечи рваный плед и хлопнул по спине:
- Как вы только живете, - посочувствовал он, - Ничего, наши жрецы не настолько выжили из ума, чтобы слушать всяких мрачных фанатиков и запрещать гуляния. Сейчас я тебе всё объясню…
Компания «ужасных чудовищ» уже начинала своё путь немного навеселе, а в кузнице от них еще и успели «откупиться» сидром, так что пополнение в лице ни разу не гулявшего Ночь Битвы новичка, было воспринято с доброжелательным энтузиазмом.
Сотню лет назад повстречать человека, ни разу в жизни не участвовавшего в гуляниях на Ночь Битвы, было просто невозможно. Дети из бедных деревень и самых нищих городских районов накручивали на себя тряпки пострашнее и присоединялись к компаниям немного пьяных и потому не возражающих взрослых. Аристократы, от мала до велика, обряжались в специально сшитые костюмы и участвовали в большом сражении на площадях, или разыгрывали красочные битвы света и тьмы в залах и садах дворцов. Однако со времен Раскола на это шумное празднество стали коситься, видя в нем отголоски поклонения кровавому Богу Войны. Плодящиеся как мухи над гнилыми фруктами религиозные ордена делали всё возможное, чтобы свести «оскорбляющие саму суть учения Светлых Богов» действа к минимуму. Так что во многих деревнях и городках выросли целые поколения, раз в году наблюдавшие избиение апатичных «чудовищ» «воинами света» завершающееся почти часовой проповедью. Никаких гуляний - только совместная ночная молитва в запертом до рассвета храме. Такие бедолаги разве что от стариков слышали о полузабытых веселых обычаях.
К счастью, в большинстве своем люди продолжали считать, что Черные Ночи и так достаточно страшны, чтобы делать подготовку к ним еще и унылой. Они продолжали гулять от души, снисходительно поглядывая на соседей… но помалкивая. Разъездных инквизиторов год от года становилось всё больше, и давать им повод, проявляя неуважение к святым людям, никому не хотелось.
Обрадованный возможностью получше изучить обычаи людей, Темный Властелин как можно дружелюбнее заулыбался и, слушая нестройные объяснения, позволил увлечь себя на улицу. В намереньях ряженых он уже почти не сомневался – от людей не исходило волн легкого опасения, которое всегда окружало даже уверенных в себе охотников. Выдать себя чем-то в сложившейся ситуации было так же не просто.
Уже переступив порог, монстр бросил взгляд вверх по лестнице, на едва видимую дверь их с Анхелем комнаты. Если алхимик устал или был нездоров, то мог не проснуться до самого вечера…
Темный Властелин только надеялся, что у людей есть какой-то внутренний механизм, мешающий задушить самих себя во сне.
Анхель проснулся.
И, проснувшись, очень пожалел об этом.
Алхимик никогда не страдал рассеянностью по утрам. Он всегда – кроме редких пробуждений, после особо удачных гулянок - точно помнил, при каких обстоятельствах, где и рядом с кем засыпал. Прежде чем открыть глаза, он всегда знал, что должен увидеть.
Причиной его пробуждения послужили завернувшаяся под живот рука, которую он умудрился отлежать и вылезшее из подушки перо, царапавшее его щеку. В первую очередь Анхель освободил конечность. Потом отругал себя за то, что уснул. Потом открыл один глаз, чтобы узнать, насколько изменилось освещение в комнате и понять, сколько времени соизволил провести в мире снов. Он знал, что должен увидеть выбеленные стены и потолок с темными точками убитых насекомых, деревянные балки насыщенно-коричневого цвета, рыжее пятно волос своего спутника – если монстр не решил, наконец, сменить цвет гривы на более неприметный – и свою куртку, висящую на спинке кровати.
Монстра в поле зрения не было. Алхимик на всякий случай, приподнялся, чтобы осмотреть всю комнатку. И почувствовал себя так, словно на него, метя в центр массы, не иначе, упала наковальня. Подавив первую, пока слишком необоснованную, волну паники, Анхель осторожно перекатился на бок и свесился через край кровати. Черные, с таким трудом отмытые волосы обмакнулись в устилавшие пол пыль и мелкий мусор. Надежда на то, что спутник просто поддался порыву заползти в тесное темное место, испарилась.
Итак - разрушительного монстра, имеющего социальные навыки годовалого ребенка и примерно такое же понимание окружающего мира, в комнате не было.
«Это еще не повод предполагать худшее», - решил ученый.
Судя по изменившемуся освещению, он проспал несколько часов, и у спутника за это время вполне могли возникнуть причины отлучиться. В смысле – причины, отличные от внезапно вспыхнувшего желания восстановить силы, сожрав всех людей в трактире. То, что его необычный знакомый к подобным поступкам не склонен, Анхель уже понял.
Он сел, свесив ноги с кровати, и потянулся за сапогами.
Все еще был шанс, что его волнение было излишним. Монстр ведь вполне мог отправиться размять ноги на узенькую галерею, куда выходили двери всех трех сдаваемых комнат. Она нависала над залом трактира, подобно огромному балкону, и могла показаться любопытному существу отличным местом для наблюдения за людьми.
Шансов, что еще кто-то из постояльцев в разгар дня там на него наткнется и пожелает общаться, почти не было.
Последняя мысль больше походила на самоуспокоение, чем на анализ ситуации – прислушавшись, Анхель уловил за дверью звуки негромкого разговора. Слов он разобрать не мог, но в том, что ни один из говоривших не был его спутником, был уверен.
Опережая показавшуюся на горизонте вспышку паники, алхимик еще раз осмотрелся. Монстр казался совершенно согласным с планом путешествовать вместе. Да и не верилось, что спутник вдруг мог ни с того ни с сего сбежать. Он казался достаточно последовательным и осознавал, что моментально привлекает к себе внимание… Вероятно, это был один из тех поступков, которые вводили человека в ступор, оказываясь потом вовсе не тем, чем казались поначалу.
Необходимо было изучить все варианты. Ученый заставил себя вернуться к своим первым мыслям после пробуждения. Какие потребности могли возникнуть у этого существа? Если это был голод, и монстр помнил, что не следует охотиться в пределах таверны…
Анхель сорвал куртку со спинки кровати и сунул руку за прорезанную подкладку. Кошелек не был завязан, и мужчина, всё больше уверяясь в своей догадке, высыпал его содержимое на крышку сундука. Монет, определенно, стало меньше.
Сама мысль о том, что какой-то гостиничный вор пролез в комнату, стащил половину их сбережений, не тронув остальную, и уходя, прихватил с собой симпатичного рыжеволосого парня, вызывала нервный смех. Воришка мог быть только один.
Итак, его спутник отправился на поиски обеда, как цивилизованный человек. Пора была начинать гордиться своими воспитательными способностями. Если бы он еще мог вообразить, как лесная зверушка отреагирует на попытку обсчитать её или просто в ответ на неожиданный вопрос… Анхель напомнил себе, что размышления о вещах, которые могут и не произойти, ничем не помогут, набросил куртку и вышел из комнаты.
У широких перил вели неспешную беседу трое пожилых, достаточно хорошо одетых крестьян. Алхимик не стал тратить время на попытки обойти их и посмотреть на зал сверху. Уже наполовину сбежав вниз по лестнице, он бросил взгляд через деревянные брусья.
Яркая макушка должна была броситься в глаза моментально, но Анхель, на всякий случай, внимательно рассмотрел всех занятых едой и болтовней людей. Потом ругнулся и оставшийся путь преодолел, перепрыгивая через ступени. Если спутника не было в зале, он мог отправиться прямо на запах пищи...
В двух шагах от стойки он едва не сшиб с ног женщину с двумя кувшинами. Каким-то чудом перехватив официантку и не расплескав на себя пиво, ученый выпалил извинение. Он уже собирался задать вопрос, кода в устремленном на него взгляде женщины мелькнуло узнавание.
- Вы, наверное, ищите вашего друга? – поспешила упокоить встревоженного постояльца она.
Алхимик замер и нахмурился. Чем эта тварь успела привлечь к себе внимание? Раз дело явно не дошло до крови, оставался шанс выкрутиться…
- Не беспокойтесь, - улыбнулась женщина. – Его утащила гулять молодежь. Думаю, он хотел вернуться до того, как вы проснетесь. Потерял счет времени, знаете, как это бывает…
- …«Паладины» или «чудовища»? – каким-то чудом выдавил из себя Анхель.
- Чудовища.
- Ну конечно, - зал таверны принялся кружиться, а наковальня поспешила обрушиться еще раз – прихватив с собой молот, кузнеца, лошадь и саму кузницу.
В себя алхимик пришел уже бегущим по улице.
Чудом не поскользнувшись на раздавленном яблоке, он заставил себя перейти на быстрый шаг и попытался одернуть куртку. Уверенный деловой вид мог помочь почти в любой непонятной ситуации, беготня сломя голову – нет. Особо ветвистые рога над крыльцом ухоженного двухэтажного дома помогли определить, что бежал он в сторону центральной площади, а не к городским воротам, чтобы убраться подальше. Анхель не стал думать, что такое бессознательное поведение говорит о его личности.
Он смутно припомнил, что, прежде чем броситься из трактира, вроде бы велел официантке, отправить «его друга» в комнату, если тот вернется. Хотя в такое развитие событий он не слишком верил. Как далеко могли уйти ряженые? Сколько вообще могло быть толп «монстров» в таком небольшом городе? Три? Пять? Они же, наверняка, объединялись, перемешивались, снова разделялись… А если это дитя лесов попыталось слиться с толпой изменив внешность? Вот уж кто умел выглядеть по-настоящему чудовищно… Как можно было объяснить горожанам, кого именно он ищет?
Анхель прикусил губу. Мысли метались в голове, врезаясь друг в друга и заставляя двигаться еще быстрее. В каждый дом ряженые не ломились. Да и двигались не слишком быстро – им же надо было устраивать шоу. Размышляя логически, просто достаточно быстро обойдя все более-менее «рыбные» места, он должен был повстречать всех ряженых города. Если бы он еще имел хоть какое-то представление об этих самых местах.
В груди, подобно червю в сердцевине яблока, заворочалось неприятное чувство. Алхимик подумал, что ему следовало рассказать спутнику об обычаях Ночи Битвы всё. Или, хотя бы, немного большее. Даже если это само по себе было опасно.
Потому что неспособность поддержать разговор и другие странности, способные выдать в эксцентричном путешественнике «темную тварь», были наименьшими их проблемами. Пройдя через ворота и поняв, какое сейчас число, Анхель, в первую очередь, подумал вовсе не о них. Только не сегодня.
Круг интересов ученого всегда был весьма широк. Даже если его, до недавних пор, не слишком интересовали всевозможные чудовища, Анхель не брезговал историей. В особенности - как и большинство людей - курьезными случаями и пикантными слухами. И, будучи путешественником, он знал довольно многое о традициях различных провинций. Различия в празднованиях одних и тех же праздников служили непрекращающимся источником пищи для размышлений на досуге.
С давних времен – теперь Анхель подозревал, что подобные вещи происходили едва ли не с первых праздничных карнавалов – воспользовавшись обилием ряженых, в города и деревни проникали настоящие чудовища. Возможно их, как и неуемного спутника алхимика, влекло любопытство. Или они искали возможности подобраться к своим жертвам поближе. В любом случае, люди заметили это и приняли меры. Во избежание превращения символического сражения в настоящее побоище караулить его стали вооруженные люди. В крупных городах это были настоящие паладины, которым устав орденов запрещал играть самих себя на праздновании. В городках вроде этого обходились городской стражей, но изможденному спутнику алхимика и этого бы хватило.
Того, что монстр начнет убивать людей по-настоящему, Анхель, если говорить откровенно, не боялся. В то, что лесная зверушка не потеряет голову и даже позволит себя немного побить, ради конспирации, он верил. В ситуациях, которые понимал, монстр проявлял чудеса выдержки, а суть ритуального поединка он сам же изложил Анхелю достаточно точно. Проблема была в другой обязательной церемонии.
После победы «паладины» отправлялись в шествие по городу, вместе с младшими жрецами, созывающими народ на молитву. «Чудовищ» же ожидала церемония снятия масок. Паладины или стражники сгоняли всех ряженых вместе, и самый авторитетный городской жрец проводил ритуал, чтобы обнаруживать в толпе настоящих монстров.
Если таковой оказывался – за дело принимались целеустремленные вооруженные люди.
Анхель поежился. Конечно, был шанс, что завидев жреца, его спутник догадается куда-нибудь потеряться… Но даже в таком случае, оставался еще один, по личному мнению Анхеля, совершенно варварский обычай.
Корнями он уходил в ранние века церкви, но в некоторых регионах Империи никак не мог кануть в прошлое. Это был обычай ловить специально к Ночи Битвы вызывающих у людей этой местности особо горячую ненависть или просто достаточно мерзко выглядящих чудовищ. Хотя могли подойти и пойманные в ближайшем лесу «чудовищные животные» - потомки настоящих чудовищ и обычных зверей, обладающие невероятными способностями и еще более невероятной жаждой убийства... После ритуального сражения и снятия масок этих существ убивали под крики толпы. Анхелю, обладающему не вполне традиционным взглядом на человеческую цивилизацию, такой способ почтить силы созидания казался странным.
Если зрелища подобного рода взывали у него отвращение… То представить, как отреагирует на сцену избиения его спутник - объявивший смыслом своего существования защиту монстров от людей - было страшно.
Алхимик передернул плечами, отбросил волосы с лица и с обворожительной улыбкой открыл дверь ближайшей лавки. У него оставалось не так много времени, чтобы найти монстра и затолкать обратно в комнату над таверной.
Продолжение следует.
А сейчас я уползаю препарировать свой мозг в попытке выцарапать из него еще пару тысяч слов -___-. Это просто не честно. Я же болею.
Часть 2
Часть 3
Предупреждаю стразу - это КВЕСТ. И, в кой-то веки, не драббл.
И по хронологии не самая первая история... но сколько можно откладывать-то? Всё по возможности, объясняется прямо в тексте. А что нет - или сюжетная тайна или можно спросить)) Писалось с четким осознанием, что читать это будут люди не знающие мира.
Название: Черная ночь
Канон: Стандартный квест
Рейтинг: PG-13 - R (за некоторое количество смертей и крови)
Предупреждение: Неуважение к выдуманной религии и возможность увидеть пре-слеш.
Содержание: Человек и совсем-не-человек (волею случая или по собственной глупости оказавшиеся спутниками) приходят в маленький городок в самый разгар праздника. Перед ними стоят три задачи - отдохнуть и набраться сил, чтобы продолжить путешествие, остаться незамеченными и... попытаться изучить этих совершенно непонятных обычных людей.
Часть 1
- Я же говорил – не смотри на людей так пристально, - прошипел один из беглецов. - Мне казалось, мы в этом еще в позапрошлой деревне разобрались. Ты не должен бросать им вызов. И, ни в коем случае, не должен заставлять их чувствовать себя добычей. Мы сейчас просто поедим и уйдем отсюда. Не надо пытаться напугать и прогнать всех, кто здесь собрался…
- Но ты же смотришь, - прежде чем открыть рот, другой беглец дисциплинированно дожевал и проглотил всё, что в нем оказалось. – И все люди за длинным столом смотрят на человека, разносящего им питьё. Человек в зеленом всё время смотрит на человека у двери, но потом очень неправдоподобно делает вид, что не смотрит. Воин смотрит на всех, кроме человека за…стойкой?
Он приподнял бровь, стараясь повторить движение, которым его собеседник выражал сомнение.
Собеседник закрыл глаза ладонью и пробормотал проклятье.
- Это потому, что парни за столом ждут своё пиво… кроме того, его разносит красивая женщина, - начал перечислять он совершенно очевидные вещи. - Девушка в зеленом намекает парню у двери, что не против, если он подсядет за её стол, но ни в коем случае не предлагает это. Воин – вообще городской стражник. Думаю, он хочет удостовериться, что трактирная драка не помешает ему пропустить стаканчик… Кстати, его взгляд и должен заставлять всех нервничать. Это нормально. А ты просто не смотри, ясно? Мы же не хотим привлекать к себе внимание.
- Не надо говорить со мной, как с глупцом, - второй беглец заговорил куда спокойнее, чем можно было бы ожидать, после такой отповеди. Но и виноватого извинения в его голосе не звучало. – Если я не буду ни на кого смотреть - это тоже привлечет внимание. Например, они решат, что я слепой. Я уже понял, что есть ситуации, когда один человек может рассматривать другого, не опасаясь и не проявляя агрессии. Просто назови такие ситуации, и не будем больше возвращаться к этому разговору. Он мне надоел.
Его спутник отнял руку от лица и поспешил отхлебнуть из своей кружки.
Он уже успел привыкнуть к тому, что собеседник даже не сомневается в его способности четко и быстро сформулировать ответ на любой вопрос или разъяснить непонятную ситуацию. Как будто это было так просто. До какой-то степени выручала хорошая память, сохранившая кучу трактатов разнообразных философов и путешественников. Некоторые собственные размышления о природе человеческого общества также пришлись кстати. Но требовать от него ответов на все вопросы мироздания было просто… нечестно.
К несправедливости мира тридцатилетний ученый-алхимик успел привыкнуть. Родиться с живым разумом и невероятной жаждой познания в самом сердце Арвийской Империи – это уже походило на шутку богов. Если боги вообще принимали в его пришествии в мир хоть какое-то участие, что бы там ни говорили жрецы. У хранителей мира и без отправки в этот самый мир орущих младенцев ни на что не хватало времени. Причем настолько, что жители оставшейся без присмотра страны просто взбесились, ударяясь то в одну, то в другую крайность. И без того прохладное в последние века отношение к ученым ухудшилось так сильно, что… собственное незавидное положение даже не казалось беглецу чем-то неожиданным.
Алхимик – Анджелиус, родом из столицы мировой культуры, мастер описательных наук одной из самых влиятельных коллегий, сокращенный одним наглым ленивым монстром до «Анхеля» – бросил еще один пристальный взгляд на своего соседа по столу. Сосед всё еще оставался молодым худощавым мужчиной с длинными ярко-рыжими волосами и ярко-синими глазами. Утром, перед входом в город алхимику удалось уговорить его сбавить эту яркость еще немного. Если вспомнить, что изначально волосы были по-настоящему огненно-красными, а цвет глаз был таким, что принять их обладателя за человека ну никак не получилось бы… На всякий случай алхимик удостоверился, что черты лица спутника за время обеда не претерпели значительных изменений. Не то, чтобы он ожидал подобной глупости, но люди в таверне были еще слишком трезвы для подобных фокусов.
Анхель ощутил прилив злого веселья. Церковники и чиновники, орущие о том, что излишние любопытство и вольнодумство ведут ученых ко всяческим непотребствам и союзам с мерзкими темными тварями, прослезились бы, узрев настолько явное подтверждение своей паранойе. Он сам ни за что не вляпался бы в это всё, если бы сумел удержать под контролем любопытство и не попытался изучить захваченного инквизицией монстра. В принципе – обнаружившие его церковники вынесли бы ему смертный приговор, даже если бы съежившаяся в магической печати тварь не начала отвечать на его вопросы. И задавать в ответ свои.
Даже спустя почти половину месяца это казалось безумием. Они оба не должны были пережить рассвет… Но боги в очередной раз плюнули на своих верных последователей – за что Анхель в этот раз был им только благодарен. Когда солнце взошло, отряд инквизиции, а также поддерживающие его маги и воины, были мертвы, а оба приговоренных и дважды чудом выживших существа валялись под прикрытием кустов и поваленных деревьев. Не в силах даже убить друг друга.
И вот теперь они вместе путешествовали по закоулкам погруженной в смуту Империи, пытаясь напасть на след курьера, который перед гибелью церковного лагеря мог отвезти – или не отвезти – высшим чинам бумаги. Отчеты, в которых упоминались – или не упоминались – впавший в ересь алхимик и чудовище с необыкновенными способностями.
Глядя, какими аккуратными движениями спутник гоняет по тарелке ножом и вилкой кусок вареной моркови, Анхель усмехнулся. Половина жителей этого крошечного городка использовали бы ложку. Потому что вообще не умели пользоваться ничем другим. Но если уж ему – цивилизованному столичному жителю – пришлось целых пять дней учить лесное чудище пользоваться столовыми приборами – то тому придется научиться вести себя за столом правильно.
Морковь едва не вылетела за край тарелки, но была перехвачена и съедена с равнодушно-нейтральным выражением лица, которое его спутник поддерживал всё время. Пока что это только способствовало созданию образа жителя крупного города, которого тошнит от дикой и абсолютно непонятной провинции. И, тем не менее, невыразительность этого лица заставляла алхимика недоумевать. Большинство философских исследований сходилось на том, что выражения лица, отвечающие за выражение пяти основных эмоций, универсальны и даны человеку от рождения. Видимо обратившиеся в людей огромные драконоподобные твари этого набора не получали. Нет, мимика у чудовища – вернее одной из «тварей Хаоса», как он уже успел мысленно окрестить группу существ, к которым принадлежал его спутник, - была, просто очень уж причудливая.
- Здесь очень много нюансов, - Анджелиус сделал попытку объяснить, почему не может ответить на вопрос. – Слишком разнообразны бывают ситуации, слишком много факторов…
- Одни основаны на ваших животных реакциях, другие на правилах приличия, третьи на негласных традициях, - без запинки, на зависть всем прилежным студентам, перечислила тварь, - И еще надо учитывать, что каждый человек, в зависимости от развитости и направленности собственной фантазии, может трактовать любое событие как угодно.
Алхимик вслушался в собственные слова, произносимые существом, которое еще месяц назад откусывало головы слишком обогнавшим свои отряды паладинам, и почувствовал подобие стыда за весь род человеческий. Со стороны общество представлялось скопищем ненормальных.
Однако тварь не стала отпускать резких комментариев. Вряд ли из тактичности – это понятие Анджелиус спутнику еще не объяснял – скорее, из поразительной врожденной объективности.
- Это совершенно нормальное положение дел, - совершенно неожиданно заключил он, расправившись с еще одним куском моркови, к которому прилипло несколько кусочков жареного до черноты лука. – Этой ночью у меня было время подумать над тем, что ты говорил, и соотнести это с тем, что происходит среди существ, которых я охраняю. Быстро объяснить обычаи одной группы представителю другой тоже было бы очень проблематично. Думаю, я должен просить только о необходимом минимуме, а не требовать, чтобы ты объяснил мне вообще всё. Ты мог бы просто сказать, на кого и как смотреть совершенно точно не стоит.
Алхимик подавил раздражение, вызванное собственной недогадливостью, и в отместку напомнил:
- Ты должен перестать называть каждого из людей "человеком". Никто так не говорит. Даже гномы и эльфы. «Мужчины» и «женщины». И «дети», а не детеныши. Не понимаю, как ты можешь знать наш язык и делать такие нелепые ошибки.
Позволив последним словам сорваться с языка, мужчина внутренне напрягся - он всё еще только выяснял, какие реплики могут вывести тварь из себя. Но спутник продолжал пребывать в мирном расположении духа. Или не видел причин демонстрировать изменение настроения – что для драгоценной шкуры ученого значило почти одно и то же.
- На них можно смотреть внимательно? – не отрывая взгляда от тарелки, тварь указала кружкой – уже не пальцем, и это огромный прогресс – на ввалившихся в таверну со второго этажа детей. Двое мальчиков и, предположительно, девочка, суммарный возраст которых не превышал двадцати, с громким смехом и воем промчались к стойке и разбежались в стороны.
- Да, это дети, - уверенно ответил Анхель. – Когда дети так шумят, смотреть на них нужно. Может, хотя бы тогда их родители поймут, что сначала стоит учить их вести себя в обществе, а уже потом выпускать из дому.
Тут шестеренки в голове алхимика сделали еще один поворот, и он поспешил добавить:
- Во всех остальных случаях на детей смотреть не стоит. Их родители начинают беспокоиться.
Тварь кивнула, проследила взглядом за хаотической траекторией движения девочки и задала вопрос, которого ученый с замиранием сердца ждал с тех пор, как увидел оленьи рога и дубовые ветки над дверями домов.
- Почему они по-другому одеты? Это потому что они – еще дети?
Соблазн соврать был невероятно велик. Но рано или поздно обман мог раскрыться, и ученый не хотел думать, что могло за этим последовать.
- Нет, это по религиозным причинам, - ответил он совершенно честно… и максимально нейтрально.
Тварь едва заметно нахмурилась. Анхель подозревал, что влияние веры и обычаев Светлой Церкви на жизнь обывателей оставалось для него слишком запутанным, чтобы даже пытаться понять. Если очень повезет, спутник мог отложить новую информацию, как пока слишком сложную для понимания.
Баран судьбы, в которого верили гантрийцы, населявшие эти земли в изобилии, издевательски заблеял и умчался, прихватив с собой удачу.
- Это как-то связано со взрослыми людь… мужчинами и женщинами, которые собирались на площади, и с лишними вещами на домах? – спросил нечеловек. – Эти лишние вещи… Это или вывески или украшения, так?
Анхель смотрел на него и видел, как под рыжими волосами выстраивается логическая цепочка.
«Одинаковые вывески бессмысленны, и потом, в этом городке все не могу торговать одним и тем же. Значит, это украшения. И это связано с религией…»
- Сегодня какой-то праздник? – настороженно уточнила тварь наконец. – Какой-то религиозный праздник.
Взгляд его сделался подозрительным.
- И ты боишься, что я что-то сделаю.
Анхель сглотнул.
- Ты – умный человек и не беспокоишься по пустякам, - нечеловек склонил голову к плечу, вперив свой внимательный взгляд в ученого. – Нам обоим нет смыла привлекать к себе внимание, тем более - внимание церковников. Так почему ты беспокоишься?
Глаза его сузились.
- Что это за праздник, Анхель?
Зал таверны вдруг показался очень маленьким. Шум разговоров, наоборот, стал громче, но причудливо исказился, словно люди разговаривали под водой. В принципе, кроме банальной солидарности к другим представителям рода человеческого, у ученого не было никаких причин переживать за совершенно незнакомых ему горожан, если тварь всё же взбесится. Мысль могла бы стать успокаивающей, но не стала. Алхимик повел плечами, неосознанно пытаясь сбросить навалившуюся на них тяжесть.
- Ты знаешь, что сегодня за день? Точнее – какая сегодня ночь?
По лицу твари не скользнуло и тени понимания. Ну да, зачем ему было следить за календарем и формальным делением года на четыре сезона. Даже сам Анхель перестал считать даты, вляпавшись в историю с инквизицией и заполучив в собеседники одно из самых невероятных существ мира. Весь ужас такой небрежности стал ясен ему только при виде города, готовящегося встречать Черную Ночь.
Черную Ночь Битвы, если точнее.
- Сегодня последний день лета, - издалека начал алхимик, пытаясь определить, вызывают ли хоть какие-то из его слов реакцию узнавания.
«Если сейчас окажется, что Черные Ночи очередная сказочка – я напьюсь», - решил он наконец.
Вряд ли подобное откровение стало бы ударом по его вере – бесполезно бить воду, а вера ученого может быть подобна только воде, но никак не камню. Просто в очередной раз узнать, что человечество водили за нос, было бы обидно. Потрясающих мир откровений уже было в избытке, а шанс напиться представился впервые. И пусть всё горит ярким пламенем.
Уголки губ спутника дернулись, как если бы он хотел открыть рот, но удержал себя. Возможно, эта дата всё же что-то значила.
- Не знаю, обращал ли ты внимание, - как можно беззаботнее продолжил алхимик, - но в ночи между временами года на небе нет ни одной луны. Даже самого тонкого серпа. Мы называем это Черными Ночами. У каждой из них совершено особый статус. Это не совсем праздники… Скорее наоборот. Не уверен, как правильно их назвать – раньше их называли Временем Страха, но перестали так давно, что об этом уже почти никто и не помнит. В Черные Ночи боги объезжают дальние границы мира и сражаются там со всякими вторженцами… Для каждой ночи существуют специальные молитвы и обряды, люди используют множество защитных символов, вроде тех рогов и веток, которые ты уже видел… Этой ночью все будут петь, пить, жечь костры и молиться. А днем дети и некоторые другие люди наряжаются в причудливые одежды и делают всякие глупости.
Спутник алхимика медленно кивнул, показывая, что услышал и понял.
- Но почему ты опасаешься моей реакции?
Анхель медленно втянул в легкие побольше воздуха. Он лихорадочно подыскивал честный ответ, который не спровоцировал бы монстра на какую-нибудь фатальную для окружающих реакцию.
Ученый тянул время настолько увлеченно, что ответ пришел сам. Вернее вломился в таверну с улицы в виде еще одной группы ряженых, только уже лет пятнадцати–двадцати. Если судить по голосам и росту - лиц празднующих было не разглядеть под жуткими масками. У двоих на головах были металлические обручи с прикрепленными оленьими рогами. Не слишком ветвистыми – из гнезд на головах у трех девушек торчали ветки, которые выглядели куда солиднее.
Компания дико хохотала, завывала и рычала. Потом один из ряженых в маске обожравшегося тканью и лопнувшего волка – иначе Анхель описать увиденное не мог – принялся нести какую-то ужасно пафосную угрожающую чушь. Алхимик поспешил накрыть сжавшуюся в кулак руку спутника своей.
- Это не по-настоящему, просто не реагируй, - зашептал он ему на ухо, надеясь только на то, что тварь доверяет ему достаточно сильно.
Совершенно не испугавшиеся люди за столами принялись со смешками умолять сохранить им жизнь. В порыве вдохновения девушка в зеленом даже выбежала на середину зала и принялась заламывать руки, причитая о том, что слишком прекрасна и молода, чтобы умереть. Это развеселило людей еще больше, и зазвучали всё новые дурацкие причины того, почему же собравшихся стоит оставить в живых. Или съесть попозже.
Наконец, после объявления трактирщика: «Жрите, мерзкие твари, хоть с потрохами! Но вперед меня - тещу!» от ряженых начали пытаться откупиться. Ужасная орда принялась завывать еще громче, в то время как их лидер размахивал руками, крича, что презренный металл не спасет людей от гибели. Самые младшие участники группы там временем исправно собирали в мешок мелкие монеты, сушеные ягоды и прочую мелочь, которой швыряли в «жуткое войско». Яблоки и пряники с кривлянием выхватывали из протянутых рук, иногда позволяя подергать себя за фальшивые уши или хвосты.
Потом с улицы раздался приближающийся звон и лязг, и ряженые поспешили с криками убраться – причем часть из них, явно знакомая с внутренним устройством трактира, ломанулась на улицу через черный ход. На смену чудовищам вломились преследующие их «паладины». Часть обмундирования разновозрастного войска составляли самые настоящие, только поношенные кожаные доспехи. Кое-где виднелись клочки кольчуги. Но большей частью это были такие же яркие тряпки, как и у «монстров», украшенные узнаваемыми символами рыцарских орденов. Как следует постучав по полу и стенам палками, поискав врагов под столами, эти ряженые спели какой-то гимн. Получив за труды свою долю монеток и угощений, они умчались дальше преследовать темные силы.
Когда издаваемый ими шум и лязг стих Анхель позволил себе закрыть глаза и выдохнуть. Казалось, что с момента появления первой группы он даже не моргал. Определенно, столько впечатлений гуляния перед Ночью Битвы не производили на него лет с семи. Размах и блеск столичных празднеств меркли перед пониманием, что представление в любой момент может обернуться бойней… Да вообще может вылиться во что угодно!
К счастью, его спутник оба представления просидел тихо. Даже очень тихо. Алхимик опустил взгляд на свои пальцы, вцепившиеся в чужую руку мертвой хваткой. Если бы монстр был человеком, у него остались бы просто ужасные синяки. Вот только… Неужели он сейчас - пусть и не отдавая себе отчета - пытался удержать ослабевшее в плену, но всё еще невероятно мощное чудовище рукой, как какого-нибудь университетского приятеля, хватившего лишку?
Мужчина поднял голову, что бы взглянуть спутнику в лицо, и не сдержал нервного смешка.
Если подумать, таких круглых глаз он у чудовища не видел никогда. Как и отпавшей челюсти. Кажется, его страхи были несколько преувеличены – тварь выглядела бесконечно удивленной, сбитой с толку, но не разгневанной. Хотя, ряженые были самой меньшей частью проблемы.
- Люди что… изображают… монстров? – совершенно непередаваемым голосом спросил спутник, осторожно, словно боясь, что переполненная впечатлениями голова отвалится от слишком резкого движения, оборачиваясь к нему.
Ученый кивнул. Он не был уверен, что сможет как-то прокомментировать произошедшее вслух. Не только из-за риска совершенно неприлично заржать, но и потому, что во рту пересохло. Анхель подхватил со стола почти пустую кружку и принялся уничтожать её содержимое мелкими глотками.
Тварь тем временем вернулась к разглядыванию центра зала. Кое-где можно было разглядеть пропущенные детьми сухие ягоды и семечки. В этот раз спутник сумел сам подобрать слова, избавив алхимика от необходимости напрягать и без того перегруженный мозг.
- Люди зачем-то изображают монстров. Потом приходят другие люди и прогоняют их. Это как-то связано с тем, что вы боитесь темноты и хотите в эту ночь чувствовать себя в безопасности. А еда и деньги… От настоящих монстров не пытаются откупиться. По крайней мере, при мне ни разу не пытались…. Это плата за то, что люди наряжаются и всё это изображают, так?
- Угу, - кивнул Анхель, заглядывая на дно кружки, - В конце дня все ряженые соберутся на площади и изобразят сражение, в котором «паладины» выиграют. Потом все снимут костюмы и будут жечь костры всю ночь. Там, за городской стеной. Жечь костры в городе опасно.
Тварь, задумавшись, обхватила длинными тонкими пальцами подбородок.
- Очень разумно! – неожиданно объявил монстр через несколько минут и убрал за ухо упавшую на лицо длинную прядь. – Страх темноты и человеческие ожидания беды, да еще и в таких масштабах, могли бы воплотить множество существ. Но так никто не воплощается – ведь сегодня всех монстров победили и они уже мертвы. Да, очень разумно.
Он еще раз кивнул, одобряя изобретательность.
Анхель взвесил в руке их общий не слишком тяжелый кошелек, что-то промычал в ответ на восхищенное заявление и велел принести вина.
* * *
В кладовой пекарни оседала поднятая в воздух пыль.
Молодой мужчина разжал руки и, не поднимаясь с колен, попятился к стене. Задетая его плечом метла повалилась на пол, и парень в панике попытался перехватить её. Грохот показался таким громким, что сумел заглушить даже шум бьющейся в ушах крови.
Руки и ноги сковало судорогой, и он, втянув голову в плечи, скрючился, ожидая, что дверь вот-вот кто-то откроет. Но в магазинчике всё еще шумели разошедшиеся ряженые, и никто ничего не заметил.
Мысли его не путались – наоборот. Он отлично осознавал, что только что произошло, и видел, что вот-вот последует. В голове извивались змеями и упирались в неизбежные жуткие тупики всё новые и новые варианты… Парень поразился бы мощи своего воображения, если бы мог.
Ну почему нельзя было оказаться таким умным и изобретательным немного раньше?
Золотистый квадрат света, проникающего через окошко под самым потолком, выхватывал кусок пола, на котором лежала женщина. Вернее, молодая девушка в чистом переднике и платье с закатанными рукавами. Еще точнее – мертвая племянница пекаря.
Это должно было быть шуткой. Просто еще одним воспоминанием о Ночи Битвы, которым можно поделиться с приятелями за кружкой пива.
Конечно же, он не собирался делать с ней ничего ужасного. «Монстры» ведь должны только пугать людей, верно? А когда он потащил девушку прочь от прилавка, она так забавно визжала…
Парень сглотнул и, держась за стену, попытался подняться на ноги. Подрагивающая рука коснулась разбитой губы, стирая кровь. Сосредоточенный взгляд не отрывался от тела.
Что-то подобное и именно с этой девушкой он планировал сделать последние несколько дней, но никогда не думал, что случай действительно представится… И что желание подшутить над тихоней закончится вот так.
Да, вся проблема была в том, что у нее совершенно не было чувства юмора.
Если бы она не начала всерьез отбиваться и не попыталась кричать… Уже в чулане, удерживая в руках извивающуюся девушку, он понял, насколько плохо происходящее выглядит со стороны. Нет, честно, он надеялся на совсем другую реакцию! Собирался просто забросить сопротивляющуюся только для виду и немного испуганную «жертву» за дверь… И убежать к друзьям, под её звонкие проклятья. В самых радужных мечтах девица могла подыграть похитившей её «ужасной твари» к их общему удовольствию. Каждый пятый ребенок в городе появился на свет в результате вот таких праздничных игр в девицу в беде и монстра или рыцаря.
Шутка не предполагала, что на него вот-вот обрушатся медведеподобный пекарь и прочие родственники «жертвы», смотрящие за тонкой стеной выступление его друзей. Которые, увидев происходящее, не поспешили бы бросаться на его защиту. На горизонте замаячили переломы и арест. Конечно, он попытался не дать девушке закричать, чтобы объясниться, а она, в ответ, лягнула его тяжелым башмаком по голени и ударила головой в лицо.
Шутник, как то совершенно естественно, перехватил руки, сжал их сильнее и они вместе повалились на пол.
А теперь девушка не дышала, и картины будущего становились совсем мрачными.
Разум, решительно отсекший вопящую от ужаса и вины часть, сосредоточенно искал способ сохранить шкуру в целости.
Надо было бы избавиться от тела так, чтобы его никогда не нашли. Лучше всего – чтобы никто так и не узнал, что она мертва… Через город проезжало множество людей, до утра отсутствие девушки никого не побеспокоит, а потом все решат, что ее сманил торговец или путешественник. Недельные загулы после Ночи Битвы тоже случались.
Если удастся убедить хотя бы пару человек в том, что они видели уже мертвую девушку в городе живой, по-настоящему искать её станут нескоро. К тому времени он еще что-нибудь придумает, и найти тело станет невозможно.
Уняв вновь принявшиеся дрожать руки, молодой человек отволок жертву в угол и прикрыл пустыми мешками. Потом передвинул пустой ящик, чтобы заслонить получившуюся кучу и поспешил к двери, за которой его друзья допевали последние куплеты.
Только чудом ему удалось заметить слетевший с головы девушки платок. Сунув его в карман и подняв ворот плаща, чтобы скрыть разбитую губу, парень шагнул обратно в магазин.
Маска чудовища, сорванная еще в начале, осталась висеть на шее.
* * *
Темный Властелин сидел на крышке сундука - больше похожего на грубо сколоченный шкаф, который не сумели поставить правильно и бросили лежать на полу, - и смотрел на своего спутника.
Анхель спал. Лицо его было похоронено в подушке, но дыхание не сбивалось. Какое-то время назад, когда всерьез обеспокоенный монстр попытался перевернуть алхимика на бок, тот принялся бормотать невнятные замысловатые угрозы и пинаться.
Темный Властелин нахмурился и посмотрел в окно. День был в самом разгаре. Анхель говорил, что они не задержатся в городе надолго… Монстр подозревал, что спешка была вызвана уверенностью спутника в том, что он бросится рвать на куски поющих гимны жрецов или примется охотиться на ряженых. От голода, со скуки или желая наказать их за насмешки над существами, которых Темный Властелин защищал.
Как будто он не понимал, что следует вести себя тихо. Да и никакой обиды монстр не чувствовал. Ну… почти. Любопытство было гораздо сильнее. Впервые увидев ряженых, он сперва не мог понять, а потом и поверить в то, что именно они изображают. Вовсе не из-за пародийных образов, созданных, чтобы повеселить других людей – немного изучив человеческое общество, сообразить это было несложно.
Дело было в том, что Темный Властелин чуть ли не до конца представления не мог связать всё разнообразие виденных им в жизни монстров с людьми в костюмах. Монстры – среди которых встречались и весьма человекообразные – ощущались им совершенно не так, как люди. Почти как если бы они светились, а люди – нет. Он просто не мог вообразить монстра, не распространяющего вокруг себя это. Без подсказок в криках людей Темный Властелин ни за что не понял бы, кого же люди изображают.
Необходимо было запомнить и начать как-то учитывать такое отличие между своим восприятием мира и восприятием человеческим. Это была его обязанность как Темного Властелина.
Монстр прикрыл глаза и откинулся спиной на стену.
Мог ли он звать себя Темным Властелином сейчас, когда все существа, для защиты которых он был рожден, могли быть мертвы? Думать о самой такой возможности было больно. Хотелось наплевать на предосторожности и бежать из города обратно к разоренному лагерю, идти по следам, рыть землю, пока не почувствует хоть кого-нибудь. Тишина в собственном сознании пугала до дрожи. Приходилось постоянно напоминать себе, что дело может быть просто в расстоянии. Он никогда не забредал так далеко на человеческую территорию и не оказывался так далеко от привычных морд и лиц, так что это вполне могло быть правдой.
Разговоры с Анхелем и попытки ничем не выдать себя другим людям помогали отвлечься… Но сейчас алхимик спал, а в крохотной комнатке над таверной кроме инспекции собственных ощущений заняться было совершенно нечем.
Алхимик что-то пробормотал в подушку и заворочался, но так и не проснулся.
Будить его Темный Властелин не стал. Он никак не мог понять, отчего спутник, так опасающийся оставлять его среди людей без присмотра, позволил себе вот так отключиться. Не в бутылке вина же дело было. Анхель очень хорошо разбирался во влиянии всяких порошков и жидкостей на человека. Если бы напиток мог его усыпить, он не стал бы его пить. Может он очень устал? Конечно, они какое-то время спали этой ночью. И прошлой. Но вдруг этого было не достаточно? В первой деревне, до которой они добрались, алхимик проспал чуть ли не втрое дольше… Но ведь он не казался усталым. Или монстр просто не сумел заметить признаков? Возможно, дело было в комбинации каких-то факторов… Темный Властелин в который раз пожалел, что не способен интуитивно понимать людей, как понимал своих подопечных.
Если темп их путешествия был для Анхеля слишком тяжел, он должен был сказать об этом, а не надсажаться. Что бы Темный Властелин стал делать, умри алхимик от усталости?! Если люди, конечно, могут умереть от усталости. В любом случае алхимик был ему необходим. Без него выжить в городах и найти хоть какую-то полезную информацию будет совершенно невозможно!
Темный властелин сплел пальцы в замок и стиснул ладони так, что мышцы заныли. Он знал, что пока по-настоящему не разберется в причудливом мире людей, придется идти на компромиссы с алхимиком и не давать тому погибнуть. Это означало - не раздражать его слишком сильно, потому что выведенный из себя Анхель отвечал на вопросы совершенно непонятно.
Борясь со скукой и не позволяя себе разбудить спутника, Темный Властелин впился взглядом в подушку, наполовину скрытую рассыпавшимися по ней черными волосами спутника. Подушка была белой. Все подушки, которые монстр видел до сих пор, были пестрыми, сшитыми из лоскутов. Зачем делать вещь белой, когда на пестрых вещах грязь была заметна хуже. А грязь люди не любили…
Внизу послышался шум и смех. Могли ли ряженые вернуться?
Темный Властелин погипнотизировал взглядом закрытую дверь, прикусил губу и снова уставился на спящего алхимика.
Просыпаться в ближайшее время тот не собирался. Не высовываться из комнаты не просил – видимо не ждал, что монстр послушается, но главное что не просил. Больше всего человек боялся, что Темный Властелин взбесится и примется крушить всё и всех вокруг – так? А оставаясь дежурить над ним в этой тишине, монстр с каждым ударом сердца всё больше поддавался эмоциям. Страху, вине, панике, терзающим его из-за непривычной пустоты
Значит, выглянув за дверь или даже спустившись в зал и тихо понаблюдав за людьми, он спасет этих самых людей от себя, и Анхелю будет не на что сердиться.
Еще раз пройдясь по логической цепочке и не найдя ни одного слабого места, Темный Властелин кивнул самому себе и поднялся с сундука. Почти подойдя к двери, он вспомнил некоторые факты о пребывании людей в трактирах, вернулся, покопался в куртке алхимика и вытащил несколько монет.
Ряженых в зале не было – были охотники, хвастающиеся добычей и договаривающиеся с трактирщиком о выпивке к ночным гуляниям. Монстр втиснул себя за маленький, больше похожий на табурет стол возле лестницы, заказал кружку пива и принялся медленно цедить его. Люди, не те, которых он видел здесь утром, бросали взгляды на него, а он на них, но агрессии никто не проявлял.
Один из самых молодых охотников окинул его подозрительным взглядом, поиграл мускулами, явно показывая чужаку, что тот забрел на чужую территорию, но, наткнувшись на искреннее непонимание в глазах рыжего незнакомца, на том и успокоился. Монстр немного поразмышлял над этим эпизодом и решил, что некоторую роль сыграло телосложение. Его первая комплекция была позаимствованное им у убитого солдата. Видимо, облик крепкого молодого мужчины, с раннего детства тренировавшегося с оружием, провоцировал на агрессию, тогда его стоило подкорректировать. Но совсем безобидным выглядеть смысла тоже не было. Попавшийся на глаза в предыдущий деревне танцор - с его ловкостью, гибкостью и не бросающейся в глаза мускулатурой - показался монстру подходящим вариантом.
Поздравить себя с правильным выбором он не успел, потому что дверь распахнулась и в таверну ввалилась еще одна группа ряженых. Темный Властелин отставил кружку и полностью сосредоточился на зрелище.
Ему подобных вещей был знать неоткуда, но между группами ряженых всегда существовала конкуренция и все они из кожи вон лезли, пытаясь сделать своё представление самым впечатляющим. Молодежь из этой группы проявила фантазию, разыграв целый танцевальный номер. Не слишком изящный, но охотники остались довольны. С мешком для откупных в этот раз бегали не дети, а с трудом узнанная Темным Властелином девушка в зеленом. Теперь на ней была маска лисы с козьими рогами и накидка из листьев, но разглядеть платье всё еще было можно. И ботинки – если одежду люди иногда меняли, то обувь оставалась неизменной всегда.
Видя, что она приближается к его углу, Темный Властелин порылся в кармане, нашарил одну из монет и понадеялся, что сделать что-то неправильное в таком нехитром деле, как бросание металлического кругляшка, просто не сможет. Подбежав к столу, девушка немного замедлилась и поймала монету рукой. Бросила на нее взгляд, склонила голову набок и побормотала: «Ого!»
Сдвинув маску на затылок, она подошла к столу – чувствуя, что всё-таки прокололся, Темный Властелин напрягся, прикидывая, сможет ли сломать ей шею и сбежать прежде, чем охотники поймут, что произошло, – и улыбнулась.
- Вы ведь приехали сегодня утром, да? – поинтересовалась девушка. – Я видела вас с другом.
Монстр осторожно кивнул. Она говорила слишком громко, теперь люди знали, что он не один. Что же было лучшим решением: перебить всех и истратить с таким трудом восстановленные силы, или отшвырнуть стол, отвлекая людей, броситься наверх, чтобы прихватить алхимика, и бежать прочь?
Девушка улыбнулась еще шире.
- Привет, вы… Ты, наверное, студент, - полуутвердительно поинтересовалась она. – Или путешествуешь с торговцами? Может, ты ученик законника? Похож на одного из них… Я угадала?
Девушка рассчитывала, что симпатичный и щедрый незнакомец, в ответ на проявленный интерес, назовет своё имя. Но монстру из диких лесов всё еще было непривычно обмениваться ничего не значащими сочетаниями звуков вместо нормального, всё объясняющего представления.
Монстр сосредоточился. Отделаться кивком в этот раз не получилось бы. Говорить этой человеческой девушке, что он собой представляет, - как объяснял свою природу и причину существования Анхелю - было нельзя. В памяти всплыл состоявшийся на третий день их путешествия разговор.
Монстр удивился, отчего спутник не может даже в случае необходимости обратиться к нему. Против обращения «Эй ты!» он ничего не имел, но человек, казалось, намеренно избегал его настоящего названия.
«Ты же знаешь, кто я! – напомнил он алхимику. – Я – Темный Властелин». Алхимик в ответ принялся так яростно жестикулировать, что чуть не сломал руку об дерево, а потом дал ему собственную характеристику на каком-то совершенно непонятном человеческом диалекте. На оскорбление его слова не походили, так что…
- Мой спутник говорит, что я – логическая инверсия, - рискнул он и нахмурился. Был шанс, что такого представления недостаточно.
- Я так и знала, что не ошиблась! – улыбка девушки сделалась еще шире.
- Не надо стесняться! Не знаю, чем пугают приличных студентов, но мы в маленьких городах не кусаемся, - тут она нагнулась и подмигнула. – Разве что по праздникам… Не скучно тебе здесь одному?
Темный Властелин помотал головой из стороны в сторону. Происходило что-то непонятное, и он совершенно не представлял, как реагировать. Кажется, к нему проявляли дружелюбие. Было ли это как-то связано с его ошибкой? Когда Анхель проснется, ему придется очень многое объяснить.
- Нельзя же быть одному в Черную Ночь! – девушка вроде бы и возмутилась, но при этом осталась такой же радостной. Как это надо было понимать?
Монстр бросил взгляд на лестницу:
- Я не один и сейчас день…
Девушка и еще несколько догнавших её ряженых рассмеялись.
- Да ладно тебе парень! – взмахнул рукой один из них, - Пойдем с нами! Сегодня даже жрецы не помешают нам как следует попугать народ! Или ты не веришь, что в нашей глуши умеют веселиться?!
А вот о традиционно напряженных отношениях между людьми из больших и маленьких городов – и деревень – алхимик предупреждал чуть ли не каждый день. При этом сам он ловко перехватывал инициативу в подобных конфликтах, и умело превращал их в фарс… Монстр так не умел, и решил, что лучше избежать противостояния.
Его ведь просто звали присоединиться к группе, так? Должно быть он бросил слишком дорогую монету – до конца разобраться в деньгах у него пока не получалось – и люди посчитали, что он богат.
Они хотели отвести его куда-нибудь подальше и ограбить? Это немного походило на способы охоты лесных обитателей, которые подсылали к крупной или слишком быстрой добыче приманку и заманивали в засаду. Или люди – «мужчины и женщины!», поправил он себя – просто решили за большую сумму предоставить ему лучшее развлечение, чем прочим своим зрителям, в надежде получить еще? Последний вариант был интересен. А сам факт, что монстр до него додумался, мог означать, что он начинает лучше понимать людей. Эта мысль нравилась ему еще больше.
- Я из еще большей глуши, - сообщил он, поднимаясь из-за стола. Со стороны его голос мог показаться удивленно обиженным. – У нас так не гуляют.
Парень в шапке с рогами набросил ему на плечи рваный плед и хлопнул по спине:
- Как вы только живете, - посочувствовал он, - Ничего, наши жрецы не настолько выжили из ума, чтобы слушать всяких мрачных фанатиков и запрещать гуляния. Сейчас я тебе всё объясню…
Компания «ужасных чудовищ» уже начинала своё путь немного навеселе, а в кузнице от них еще и успели «откупиться» сидром, так что пополнение в лице ни разу не гулявшего Ночь Битвы новичка, было воспринято с доброжелательным энтузиазмом.
Сотню лет назад повстречать человека, ни разу в жизни не участвовавшего в гуляниях на Ночь Битвы, было просто невозможно. Дети из бедных деревень и самых нищих городских районов накручивали на себя тряпки пострашнее и присоединялись к компаниям немного пьяных и потому не возражающих взрослых. Аристократы, от мала до велика, обряжались в специально сшитые костюмы и участвовали в большом сражении на площадях, или разыгрывали красочные битвы света и тьмы в залах и садах дворцов. Однако со времен Раскола на это шумное празднество стали коситься, видя в нем отголоски поклонения кровавому Богу Войны. Плодящиеся как мухи над гнилыми фруктами религиозные ордена делали всё возможное, чтобы свести «оскорбляющие саму суть учения Светлых Богов» действа к минимуму. Так что во многих деревнях и городках выросли целые поколения, раз в году наблюдавшие избиение апатичных «чудовищ» «воинами света» завершающееся почти часовой проповедью. Никаких гуляний - только совместная ночная молитва в запертом до рассвета храме. Такие бедолаги разве что от стариков слышали о полузабытых веселых обычаях.
К счастью, в большинстве своем люди продолжали считать, что Черные Ночи и так достаточно страшны, чтобы делать подготовку к ним еще и унылой. Они продолжали гулять от души, снисходительно поглядывая на соседей… но помалкивая. Разъездных инквизиторов год от года становилось всё больше, и давать им повод, проявляя неуважение к святым людям, никому не хотелось.
Обрадованный возможностью получше изучить обычаи людей, Темный Властелин как можно дружелюбнее заулыбался и, слушая нестройные объяснения, позволил увлечь себя на улицу. В намереньях ряженых он уже почти не сомневался – от людей не исходило волн легкого опасения, которое всегда окружало даже уверенных в себе охотников. Выдать себя чем-то в сложившейся ситуации было так же не просто.
Уже переступив порог, монстр бросил взгляд вверх по лестнице, на едва видимую дверь их с Анхелем комнаты. Если алхимик устал или был нездоров, то мог не проснуться до самого вечера…
Темный Властелин только надеялся, что у людей есть какой-то внутренний механизм, мешающий задушить самих себя во сне.
* * *
Анхель проснулся.
И, проснувшись, очень пожалел об этом.
Алхимик никогда не страдал рассеянностью по утрам. Он всегда – кроме редких пробуждений, после особо удачных гулянок - точно помнил, при каких обстоятельствах, где и рядом с кем засыпал. Прежде чем открыть глаза, он всегда знал, что должен увидеть.
Причиной его пробуждения послужили завернувшаяся под живот рука, которую он умудрился отлежать и вылезшее из подушки перо, царапавшее его щеку. В первую очередь Анхель освободил конечность. Потом отругал себя за то, что уснул. Потом открыл один глаз, чтобы узнать, насколько изменилось освещение в комнате и понять, сколько времени соизволил провести в мире снов. Он знал, что должен увидеть выбеленные стены и потолок с темными точками убитых насекомых, деревянные балки насыщенно-коричневого цвета, рыжее пятно волос своего спутника – если монстр не решил, наконец, сменить цвет гривы на более неприметный – и свою куртку, висящую на спинке кровати.
Монстра в поле зрения не было. Алхимик на всякий случай, приподнялся, чтобы осмотреть всю комнатку. И почувствовал себя так, словно на него, метя в центр массы, не иначе, упала наковальня. Подавив первую, пока слишком необоснованную, волну паники, Анхель осторожно перекатился на бок и свесился через край кровати. Черные, с таким трудом отмытые волосы обмакнулись в устилавшие пол пыль и мелкий мусор. Надежда на то, что спутник просто поддался порыву заползти в тесное темное место, испарилась.
Итак - разрушительного монстра, имеющего социальные навыки годовалого ребенка и примерно такое же понимание окружающего мира, в комнате не было.
«Это еще не повод предполагать худшее», - решил ученый.
Судя по изменившемуся освещению, он проспал несколько часов, и у спутника за это время вполне могли возникнуть причины отлучиться. В смысле – причины, отличные от внезапно вспыхнувшего желания восстановить силы, сожрав всех людей в трактире. То, что его необычный знакомый к подобным поступкам не склонен, Анхель уже понял.
Он сел, свесив ноги с кровати, и потянулся за сапогами.
Все еще был шанс, что его волнение было излишним. Монстр ведь вполне мог отправиться размять ноги на узенькую галерею, куда выходили двери всех трех сдаваемых комнат. Она нависала над залом трактира, подобно огромному балкону, и могла показаться любопытному существу отличным местом для наблюдения за людьми.
Шансов, что еще кто-то из постояльцев в разгар дня там на него наткнется и пожелает общаться, почти не было.
Последняя мысль больше походила на самоуспокоение, чем на анализ ситуации – прислушавшись, Анхель уловил за дверью звуки негромкого разговора. Слов он разобрать не мог, но в том, что ни один из говоривших не был его спутником, был уверен.
Опережая показавшуюся на горизонте вспышку паники, алхимик еще раз осмотрелся. Монстр казался совершенно согласным с планом путешествовать вместе. Да и не верилось, что спутник вдруг мог ни с того ни с сего сбежать. Он казался достаточно последовательным и осознавал, что моментально привлекает к себе внимание… Вероятно, это был один из тех поступков, которые вводили человека в ступор, оказываясь потом вовсе не тем, чем казались поначалу.
Необходимо было изучить все варианты. Ученый заставил себя вернуться к своим первым мыслям после пробуждения. Какие потребности могли возникнуть у этого существа? Если это был голод, и монстр помнил, что не следует охотиться в пределах таверны…
Анхель сорвал куртку со спинки кровати и сунул руку за прорезанную подкладку. Кошелек не был завязан, и мужчина, всё больше уверяясь в своей догадке, высыпал его содержимое на крышку сундука. Монет, определенно, стало меньше.
Сама мысль о том, что какой-то гостиничный вор пролез в комнату, стащил половину их сбережений, не тронув остальную, и уходя, прихватил с собой симпатичного рыжеволосого парня, вызывала нервный смех. Воришка мог быть только один.
Итак, его спутник отправился на поиски обеда, как цивилизованный человек. Пора была начинать гордиться своими воспитательными способностями. Если бы он еще мог вообразить, как лесная зверушка отреагирует на попытку обсчитать её или просто в ответ на неожиданный вопрос… Анхель напомнил себе, что размышления о вещах, которые могут и не произойти, ничем не помогут, набросил куртку и вышел из комнаты.
У широких перил вели неспешную беседу трое пожилых, достаточно хорошо одетых крестьян. Алхимик не стал тратить время на попытки обойти их и посмотреть на зал сверху. Уже наполовину сбежав вниз по лестнице, он бросил взгляд через деревянные брусья.
Яркая макушка должна была броситься в глаза моментально, но Анхель, на всякий случай, внимательно рассмотрел всех занятых едой и болтовней людей. Потом ругнулся и оставшийся путь преодолел, перепрыгивая через ступени. Если спутника не было в зале, он мог отправиться прямо на запах пищи...
В двух шагах от стойки он едва не сшиб с ног женщину с двумя кувшинами. Каким-то чудом перехватив официантку и не расплескав на себя пиво, ученый выпалил извинение. Он уже собирался задать вопрос, кода в устремленном на него взгляде женщины мелькнуло узнавание.
- Вы, наверное, ищите вашего друга? – поспешила упокоить встревоженного постояльца она.
Алхимик замер и нахмурился. Чем эта тварь успела привлечь к себе внимание? Раз дело явно не дошло до крови, оставался шанс выкрутиться…
- Не беспокойтесь, - улыбнулась женщина. – Его утащила гулять молодежь. Думаю, он хотел вернуться до того, как вы проснетесь. Потерял счет времени, знаете, как это бывает…
- …«Паладины» или «чудовища»? – каким-то чудом выдавил из себя Анхель.
- Чудовища.
- Ну конечно, - зал таверны принялся кружиться, а наковальня поспешила обрушиться еще раз – прихватив с собой молот, кузнеца, лошадь и саму кузницу.
В себя алхимик пришел уже бегущим по улице.
Чудом не поскользнувшись на раздавленном яблоке, он заставил себя перейти на быстрый шаг и попытался одернуть куртку. Уверенный деловой вид мог помочь почти в любой непонятной ситуации, беготня сломя голову – нет. Особо ветвистые рога над крыльцом ухоженного двухэтажного дома помогли определить, что бежал он в сторону центральной площади, а не к городским воротам, чтобы убраться подальше. Анхель не стал думать, что такое бессознательное поведение говорит о его личности.
Он смутно припомнил, что, прежде чем броситься из трактира, вроде бы велел официантке, отправить «его друга» в комнату, если тот вернется. Хотя в такое развитие событий он не слишком верил. Как далеко могли уйти ряженые? Сколько вообще могло быть толп «монстров» в таком небольшом городе? Три? Пять? Они же, наверняка, объединялись, перемешивались, снова разделялись… А если это дитя лесов попыталось слиться с толпой изменив внешность? Вот уж кто умел выглядеть по-настоящему чудовищно… Как можно было объяснить горожанам, кого именно он ищет?
Анхель прикусил губу. Мысли метались в голове, врезаясь друг в друга и заставляя двигаться еще быстрее. В каждый дом ряженые не ломились. Да и двигались не слишком быстро – им же надо было устраивать шоу. Размышляя логически, просто достаточно быстро обойдя все более-менее «рыбные» места, он должен был повстречать всех ряженых города. Если бы он еще имел хоть какое-то представление об этих самых местах.
В груди, подобно червю в сердцевине яблока, заворочалось неприятное чувство. Алхимик подумал, что ему следовало рассказать спутнику об обычаях Ночи Битвы всё. Или, хотя бы, немного большее. Даже если это само по себе было опасно.
Потому что неспособность поддержать разговор и другие странности, способные выдать в эксцентричном путешественнике «темную тварь», были наименьшими их проблемами. Пройдя через ворота и поняв, какое сейчас число, Анхель, в первую очередь, подумал вовсе не о них. Только не сегодня.
Круг интересов ученого всегда был весьма широк. Даже если его, до недавних пор, не слишком интересовали всевозможные чудовища, Анхель не брезговал историей. В особенности - как и большинство людей - курьезными случаями и пикантными слухами. И, будучи путешественником, он знал довольно многое о традициях различных провинций. Различия в празднованиях одних и тех же праздников служили непрекращающимся источником пищи для размышлений на досуге.
С давних времен – теперь Анхель подозревал, что подобные вещи происходили едва ли не с первых праздничных карнавалов – воспользовавшись обилием ряженых, в города и деревни проникали настоящие чудовища. Возможно их, как и неуемного спутника алхимика, влекло любопытство. Или они искали возможности подобраться к своим жертвам поближе. В любом случае, люди заметили это и приняли меры. Во избежание превращения символического сражения в настоящее побоище караулить его стали вооруженные люди. В крупных городах это были настоящие паладины, которым устав орденов запрещал играть самих себя на праздновании. В городках вроде этого обходились городской стражей, но изможденному спутнику алхимика и этого бы хватило.
Того, что монстр начнет убивать людей по-настоящему, Анхель, если говорить откровенно, не боялся. В то, что лесная зверушка не потеряет голову и даже позволит себя немного побить, ради конспирации, он верил. В ситуациях, которые понимал, монстр проявлял чудеса выдержки, а суть ритуального поединка он сам же изложил Анхелю достаточно точно. Проблема была в другой обязательной церемонии.
После победы «паладины» отправлялись в шествие по городу, вместе с младшими жрецами, созывающими народ на молитву. «Чудовищ» же ожидала церемония снятия масок. Паладины или стражники сгоняли всех ряженых вместе, и самый авторитетный городской жрец проводил ритуал, чтобы обнаруживать в толпе настоящих монстров.
Если таковой оказывался – за дело принимались целеустремленные вооруженные люди.
Анхель поежился. Конечно, был шанс, что завидев жреца, его спутник догадается куда-нибудь потеряться… Но даже в таком случае, оставался еще один, по личному мнению Анхеля, совершенно варварский обычай.
Корнями он уходил в ранние века церкви, но в некоторых регионах Империи никак не мог кануть в прошлое. Это был обычай ловить специально к Ночи Битвы вызывающих у людей этой местности особо горячую ненависть или просто достаточно мерзко выглядящих чудовищ. Хотя могли подойти и пойманные в ближайшем лесу «чудовищные животные» - потомки настоящих чудовищ и обычных зверей, обладающие невероятными способностями и еще более невероятной жаждой убийства... После ритуального сражения и снятия масок этих существ убивали под крики толпы. Анхелю, обладающему не вполне традиционным взглядом на человеческую цивилизацию, такой способ почтить силы созидания казался странным.
Если зрелища подобного рода взывали у него отвращение… То представить, как отреагирует на сцену избиения его спутник - объявивший смыслом своего существования защиту монстров от людей - было страшно.
Алхимик передернул плечами, отбросил волосы с лица и с обворожительной улыбкой открыл дверь ближайшей лавки. У него оставалось не так много времени, чтобы найти монстра и затолкать обратно в комнату над таверной.
Продолжение следует.
А сейчас я уползаю препарировать свой мозг в попытке выцарапать из него еще пару тысяч слов -___-. Это просто не честно. Я же болею.
Часть 2
Часть 3
-
-
29.02.2024 в 04:31Посетите также мою страничку
gmcguire.digital.uic.edu/mediawiki/index.php?ti... открытие счета в иностранном банке штраф
33490-+